История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина

Поэтому вряд ли можно считать объективной отрицательную оценку, данную работе Разведуправления РККА 7 декабря 1940 года в Акте о приемке Наркомата обороны СССР маршалом С. К. Тимошенко: «Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется… К моменту приема Наркомат обороны такими данными не располагает».

Как отмечал по этому поводу уже в 1970-е годы Г. К. Жуков, не вся добываемая даже по линии военной разведки информация поступала руководству Генштаба. Начальник Разведуправления Ф. И. Голиков стремился докладывать ее сначала напрямую Сталину, а последний уже оценивал ее, опираясь при этом на мнение Берии. Только та информация, которая вызывала у Сталина полное доверие, считалась «проверенной» и предоставлялась Жукову как начальнику Генштаба РККА. (Об этом же писал в своих воспоминаниях и бывший в то время начальником Информационного отдела РУ РККА В. А. Новобранец.)

Приведем следующий любопытный факт. Одиннадцатого марта 1941 года НКГБ СССР сообщал в ЦК ВКП(б) и СНК о том, что 6 марта посол Великобритании в СССР С. Криппс провел своеобразную пресс-конференцию, предупредив присутствовавших на ней корреспондентов английских и американских газет о том, что «его информация носит конфиденциальный характер и не подлежит использованию для печати».

В частности, Криппс заявил: «Советско-германская война неизбежна. Многие надежные дипломатические источники из Берлина сообщают, что Германия планирует нападение на Советский Союз в этом году, вероятно, летом… Другая причина, по которой советско-германская война должна начаться в этом году, заключается в том, что Красная Армия все время крепнет, тогда как мощь германской армии, если война с Англией затянется, будет ослаблена. Поэтому Гитлеру выгоднее попытаться сломить Красную Армию до того, как будет закончена ее реорганизация».

Отвечая на вопросы, Криппс заявил, что германский генеральный штаб убежден, что Германия в состоянии захватить Украину и Кавказ вплоть до Баку за две-три недели.

Можно предположить, что «пресс-конференция» была задумана как дополнительный канал доведения этой информации до Сталина после ряда официальных попыток руководства Великобритании и США предупредить советское правительство об агрессивных приготовлениях Германии.

Однако эта попытка вызвала у Сталина реакцию, скорее противоположную ожидавшейся в Лондоне, лишь усилив его подозрительность в отношении подлинных намерений Великобритании и США.

Слухи о предстоящем нападении Германии на СССР, появившиеся среди дипломатического корпуса в Москве еще в феврале 1941 года, были настолько распространены, что военно-морской атташе Германии В. Баумбах даже направил своему руководству в Берлине 24 апреля 1941 года следующую шифротелеграмму:

«1. Циркулирующие здесь слухи говорят о якобы существующей опасности германо-советской войны, чему способствуют сообщения проезжающих через Германию.

2. По сведениям советника итальянского посольства, британский посол называет 22 июня как дату начала войны.

3. Другие называют 20 мая.

4. Я пытаюсь противодействовать слухам, явно нелепым».

До сих пор многие задаются вопросом: почему же Сталин, располагая информацией об агрессивных намерениях гитлеровской Германии, не принял адекватные меры обороны?

На наш взгляд, одна из причин этого коренится в особенностях человеческой психологии, точнее в том феномене, что получил у прогнозистов название эффекта Эдипа. Суть его состоит в том, что знание о будущем изменяет само будущее: суждения о будущем, высказанные достаточно авторитетными экспертами, заставляют находящихся у власти представителей ведущих держав мира отнестись к этим суждениям серьезно, призадуматься и изменить глобальную стратегию государств на перспективу.

На протяжении длительного времени (более 7 месяцев, еще до официального утверждения Гитлером директивы № 21 план «Барбаросса») в отправляемых в Москву разведывательных донесениях фигурировали различные сроки начала военных действий. Если в сообщениях 1940 года в качестве даты нападения указывалось «начало следующего года», то в последующих донесениях это были уже «весна» и «март — апрель». И наконец, появляется конкретное число —15 мая. Как известно, незадолго до последней предполагаемой даты, 5 мая 1941 года, в Кремле состоялось знаменитое выступление Сталина перед выпускниками военных академий.

Чисто психологически подобные уведомления о неоднократно менявшемся дне Д (начале наступления) не могли не породить у Сталина, как у любого другого человека на его месте, иллюзии уверенности в том, что и на этот раз всё обойдется. Особенно если самому не пытаться ускорить нежелательные события, случайно не спровоцировать их собственными активными действиями. Отсюда и известное Заявление ТАСС от 13 июня 1941 года, в котором опровергались «слухи о близости войны между СССР и Германией».