История сношений человека с дьяволом

— Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Это был самый патетический момент церемонии. Вся публика, с донельзя приподнятыми нервами, стояла вокруг, храня полное безмолвие. Все взоры были обращены, само собой разумеется, к треножнику, на котором должен был мгновенно появиться вызываемый дух. Но, увы, треножник оставался пуст, на нем ровно ничего не появилось. Великий Мастер вновь проговорил заклинание сначала до конца и на этот раз выкрикнул имя Вельзевула уже не трижды, а девять раз. Треножник по-прежнему блистал своей пустотой. Великий Мастер и Кембелль, видимо, крепко обескураженные, обменялись многозначительным взглядом. Тогда Великий Мастер, обращаясь к присутствовавшим, возопил: Ко мне, братья! Прибегнем к великому заклинанию! Присутствовавшие схватили факелы я зажгли их от огня волшебной лампы. Потом все они выстроились и совершили ход вокруг святилища, причем каждый из них медленно кружился. Разумеется, и Батайлю пришлось принять участие в этом кружении. Проходя перед нишами замурованных факиров, Великий Мастер приостанавливался, кланялся добровольцам-мученикам и просил их молиться об успехе вызывания. В ответ на эту просьбу факиры немедленно начали бормотать заклинания своими замогильными голосами. Совершив ход вокруг святилища, все вновь встали около треножника и ждали. Но треножник все оставался пустым. Призыв духа должен быть сделан самым святым из наших факиров! — воскликнул Великий Мастер. По этой команде несколько человек направились к двери, находившейся в стене, слева от алтаря Бафомета. Эта дверь была в глубокой тени, и Батайль раньше ее не заметил. Дверь была открыта. Она вела в крошечную мрачную каморку, из которой так и хлынул невыносимый смрад гнили. На полу этой каморки лежала человеческая фигура. Когда отворили дверь, узник приподнялся и сел.

— Мак-Бенак! — громко воскликнул Великий Мастер. Вероятно, таково было имя существа, жившего в каморке. На туземном языке эти слова «Мак-Бенак»  означают буквально: «Плоть, покинь кости» . Этими же словами называется и само святилище. Среди масонов оно известно под названием «Храма тления» . Между тем, Батайль всмотрелся в человека, теперь сидевшего на поду каморки, и, не взирая на свой врачебный навык, был решительно до полусмерти испуган его видом. Все тело этого человека было изъедено крысами; ноги его представляли одну сплошную язву; они гноились, их, видимо, уже начал пожирать процесс омертвения тканей, они были в полном разложении и от них несло трупным смрадом. Но всего ужаснее было лицо этого человека. Окружность одного из глаз была объедена крысами. Глазное яблоко выпало из своей впадины и, держась на какой-то жилке, висело около самого рта. Но лицо было не только спокойно, а хранило даже выражение какого-то блаженства. Великий Мастер выступил вперед, поклонился этому полутрупу и сказал ему на местном языке:

— Трижды святой факир, мы тщетно призываем Баал-Зебуба. Он не является. Приди к нам на помощь со своим святым словом! Факир понял, чего от него хотят. Он открыл рот, чтобы заговорить, но вывалившийся глаз всовывался ему в рот и не давал говорить. Он отодвинул его рукой и своим неописуемым голосом прохрипел:

— Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. На его голос отозвались такими же замогильными голосами все замурованные и повешенные факиры, и в святилище несколько секунд раздавались эти страшные призывные крики:

— Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. А призываемый дух все не появлялся. Между тем, еще в ту минуту, когда Великий Мастер объявил, что вызывание будет совершаться по обряду великого заклинания, два церемониймейстера спустились вниз в подземелье. Один из них скоро вернулся, неся жаровню, наполненную пылающими углями. За ним шла женщина. Жаровню поставили неподалеку от треножника. Тогда Великий Мастер обратился к пришедшей женщине со словами: