История Соединенных Штатов Америки

2. Гровер Кливленд, энергичный и храбрый человек, не отличался гениальностью, но обладал острым умом, здравым смыслом и сильным характером. Когда ему было восемнадцать, он работал продавцом в продуктовом магазине, случайно приехал в Буффало навестить дядю и так и остался там, начав обучение в юридической фирме. Он увлекся политикой, стал шерифом в своем графстве. Его прямолинейность, честность и мужество привлекли внимание, и в 1881 году он был избран мэром Буффало, а затем губернатором Нью-Йорка. «Я сам никогда не стремился к государственной службе», — говорил он, что было правдой. На этих двух должностях он доказал, что ему по плечу противостоять самым циничным предпринимателям и самым хитроумным политикам. «У него был настоящий талант хранить молчание», и он заработал прозвище Veto Mayor[82]. Он привлекал своей откровенностью и заявлял: «Все говорят о важности политической игры, но взгляните на людей, которые в нее играли. Разве они пошли дальше, чем я?» Ему не хватало культуры, но по наитию, время от времени он отпускал отличные фразы: «A public office is a public trust… It is a condition that confronts us, not a theory»[83]. Когда волна протестов достигла Республиканской партии, она вынесла наверх Гровера Кливленда, и он оказался во главе реформаторов. Оппоненты вменяли ему в вину грехи в личной жизни: у него был внебрачный ребенок в Буффало! Друзья спрашивали у него, что им отвечать на этот счет? «Да говорите что угодно, лишь бы это было правдой». Республиканцы распевали: «Ma! Ma! Where is my Pa? — Gone to the White House. Ha! Ha! Ha!»[84] На что демократы парировали: «Burn this letter, James Blaine, burn this letter!»[85] Борьба была ожесточенной, и результат зависел от штата Нью-Йорк, где были очень сильны ирландские католики. Республиканский спикер, пастор Берчард, совершил невероятную оплошность, когда сказал, что у истоков Демократической партии стоят «Ром, Католицизм и Бунт». Эта неудачная и оскорбительная фраза была поднята на щит демократами и принесла нью-йорские голоса Гроверу Кливленду, который и был избран президентом, победив губительный для его партии магнетизм Блейна. «Как это все ужасно, — писала очаровательная миссис Блейн. — Ведь я не сомневалась в результатах выборов». Что же касается Кливленда, то он узнал о своем назначении прямо в своем губернаторском кабинете в Олбани. «Как бы то ни было, — сказал он, — давайте закончим работу…» Он доказал свою смелость в день инаугурации, выступив без бумажки с торжественной речью на Капитолийском холме, а чуть позже женившись на совсем юной девушке, едва закончившей колледж. Брак оказался счастливым. Успех и смелость, казалось, шли рука об руку. «Иногда я просыпаюсь ночью, — говорил президент, — и мне хочется ущипнуть себя — не приснилось ли мне все это».