История Соединенных Штатов Америки

7. Брайан агитировал за Вильсона; он отдал ему радикалов с Запада. В благодарность Вильсон назначил его государственным секретарем. Возможно, это был удачный политический выбор, но, безусловно, неверный с точки зрения дипломатии. Брайан, восторженный демагог, прекрасно умел всколыхнуть души своих сторонников, но ничего не знал о том, что творится в мире. Он возмутил Госдепартамент, когда, будучи госсекретарем, продолжал выступать с платными лекциями. В дорогих костюмах из тонкой белой шерсти, улыбающийся, благодушный, приветливый Брайан, излучавший искренность и порядочность, верил, что можно поддержать мир на земле, раздавая пацифистские листовки воинственным народам. Энциклопедический ум Вильсона сокрушил его. Фактически именно президент, используя полковника Хауса в качестве missus dominicus[127], вершил важные внешнеполитические дела. Вильсон рассматривал дипломатию, как и все остальное, с точки зрения Добра и Зла. Он сразу же пообещал, что «никогда больше Соединенные Штаты не будут стремиться к приобретению путем завоевания ни единой пяди чужой территории». Правда, случалось, что его действия не полностью соответствовали его принципам. Американские стрелки оккупировали Никарагуа, Гаити и Санто-Доминго. Но надо заметить, что там они не остались, а по отношению к Мексике Вильсон проявил истинное терпение.

Старая игра. «Подержите малыша, хорошо, мистер? Я вернусь через минутку!» — Так Тафт вручил младенца («мексиканскую ситуацию») Вильсону. Карикатура из сатирического журнала «Пак». 1913

8. До 1911 года диктатор Порфирио Диас поддерживал порядок в этой стране в угоду крупным землевладельцам и иностранным капиталистам. Когда вспыхнула народная революция во главе с Франсиско Мадеро и Диас был свергнут, богатые создали другого диктатора, Уэрту — нечто среднее между бандитом и военачальником, в котором бандитские наклонности все же возымели верх. Большинство европейских государств признали Уэрту, дабы защитить собственные инвестиции, и американские капиталисты просили Вильсона последовать их примеру. Но он отказался: «Мы считаем, что справедливое правительство всегда опирается на согласие тех, кем управляет, и что не может быть свободы без порядка, основанного на законе, а также без сознательного одобрения общественности. Мы не испытываем ни малейшего расположения к тем, кто стремится захватить власть, чтобы пользоваться ею ради своих собственных интересов и амбиций…» Такая позиция привела к некоторой напряженности в отношениях между Англией и США. Вильсон хотел бы, чтобы обе страны, имеющие взаимные интересы в Мексике, проводили там единую политику. Однако оказалось, что у него имелся рычаг для ведения переговоров. Завершалось строительство Панамского канала, и в 1912 году конгресс принял решение об освобождении от таможенной пошлины американских судов, занимающихся каботажными перевозками. Великобритания утверждала, что это решение противоречит договору Хея — Паунсфота. Конгресс ответил, что формулировка «open to all nations on terms of entire equality» («открыт для всех стран на основе полного равенства») подразумевает «зарубежные страны» и не относится к Соединенным Штатам, которые являются строителями канала. Вильсон послал полковника Хауса вести официальные переговоры с сэром Эдуардом Греем, а сам отправился в конгресс, чтобы необычайно энергично потребовать отмены этой оговорки. В своей речи, содержащей много недосказанности и таинственности, он намекал, что требует этой уступки Англии, чтобы урегулировать более деликатные вопросы. Конгресс понял, что речь идет о Мексике, и пошел на попятную. Канал был открыт, и это стало большим коммерческим и стратегическим событием, права пользования им были одинаковыми для всех стран, и политика Великобритании в отношении Мексики с того дня стала на удивление похожа на политику Соединенных Штатов.

Викториано Уэрта, президент Мексики. Фото. 1914