История советской фантастики

У Лежнева были все основания доверить альманах Величко. Имея ее в тылу, он мог спокойно заниматься литературной политикой, оставив прерогативу занятия непосредственно литературой главреду «Селены». Начиная с 1925 года, деятельность «Красных Селенитов», и без того благополучно поставленная, приобрела дополнительный толчок. Постановление ЦК РКП (б) «О политике партии в области художественной литературы», если вдуматься, словно бы специально было принято для укрепления позиций «КС» в стане коллег. Предпочтение, отданное Агитпропом, «не бытописательству, не мелкому копошению в житейской ряске, не мещанскому натурализму, но литературе, преображающей нашу реальность», как бы заведомо предполагало еще более явное сближение позиции государства с декларациями писателей-фантастов из «КС». Недаром умный Валентин Катаев сразу же после постановления поспешил предложить «Селене» свой роман «Повелители железа», а Ю.Либединский, по сообщению «Вечерней Москвы», взялся было даже перерабатывать свою знаменитую «Неделю», вводя туда «космические» эпизоды (к счастью для автора, из этой затеи ничего не вышло). Лежнев, давно предчувствовавший — и отчасти сам готовивший — такое «время больших удач», действовал по тщательно обдуманному плану. Он не стремился закрепить фазу «огосударствления» его литературного объединения новыми громкими декларациями и совсем уж несбыточными прожектами. Замысел его был внешне неэффектен, но по последствиям мог стать весьма значительным. Выступая 1 марта 1926 года на заключительном заседании Чрезвычайной конференции Всесоюзной ассоциации пролетарских писателей (ВАПП), он, как и многие ораторы до него, пожаловался на «раздробленность наших рядов» и предложил создать «некую единую ассоциацию — с одной стороны, жестко ограниченную и мешающую проникновению в наши ряды явных классовых врагов и примиренцев, а, с другой стороны, — достаточно гибкую, чтобы не оставить за бортом тянущихся к новой жизни правых и левых попутчиков из числа перековавшихся интеллигентов». «Разумеется, — подчеркивал Лежнев, — всю организационную работу готовы взять на себя те литературные секции, что уже сейчас как бы стоят на пороге грядущего и всех приглашают за собой…» Множественное число («те секции») никого не ввело в заблуждение. Все поняли, кто именно готов был стать «центром творческой консолидации». Виктор Шкловский, присутствовавший на конференции в качестве наблюдателя от «серапионов», писал Тынянову: «Восхищаюсь Лесиком Лежневым и ужасаюсь. Он мягко стелет. Но на самом деле это паровоз, уже раскатавший железнодорожное полотно по нашим головам. Я, например, чувствую, как первая шпала будет прибита первым костылем к моему лысому черепу. Сопротивление бесполезно. Нас мало, и тех нет…»

Далеко не все из присутствовавших на конференции идейных ВАППовцев обрадовались лежневскому предложению. Однако демонстративная поддержка оратора Луначарским и Бухариным (они присутствовали в качестве почетных гостей и начали аплодировать первыми) вынудила недовольных промолчать. Правда, если бы они и захотели что-то сказать, им это вряд ли бы удалось: вел заседание Г.Лелевич, открыто сочувствующий «селенитам». Несогласным просто не дали бы слова…

В 1926-м и в 1927-м «Селена» стабильно выходила шесть раз в год. Лежневу многократно предлагали сделать альманах журналом, однако всякий раз идеолог «КС» советовал не спешить. Будь «Селена» журналом, ей так или иначе пришлось бы вводить раздел текущей критики, заниматься «литпроцессом», полемикой, то есть демонстрировать свои намерения через печать, как бы предупреждая других. Лежнев же предпочитал действовать сразу и наверняка. Тем более, что в эти годы для «селенитов» настежь были открыты двери любого серьезного издания — не только литературного. Кусачие «на-литпостовцы» были давно приручены Лежневым и, в конце концов, «На литературном посту» сделался исправным и бескорыстным пропагандистом «Красного Селенита»: никого из них, кроме — очень изредка — С.Родова, А.Величко в своем альманахе не печатала.