История советской литературы. Воспоминания современника

В одном из сельских клубов, где последние годы чаще всего выступал поэт Николай Иванович Тряпкин, проходила его встреча с местными жителями. И он читал свои стихи, среди которых прозвучало и это:

А жизнь прошла. Закончены ристанья.
Исправим печь. И встретим холода.
И только смутный гул воспоминанья
Проходит вдруг по жилам иногда.

Он пронесется там, как в шахтах воды.

Промчится гул и снова забытье.
И перед давним сумраком природы
Горит свеча — окошечко мое.

И тут из зала ему пришла записка: «Почему вы все на что-то намекаете, но не отвечаете на все вопросы, какие ставит жизнь перед людьми?».

Прочитав записку, Николай Иванович улыбнулся:

— Милый автор этого послания, если бы я мог ответить на все вопросы, то я бы не читал вам стихи и не находился бы в этом зале.

221

Михаил Семенович Бубеннов пришел на встречу с читателями в один из московских клубов.

У дверей его встретила одна из читательниц и сказала:

— А вы знаете, я вас где-то видела!

Михаил Семенович тут же отозвался:

— Очень даже может быть. Я ведь там часто бываю…

222

Помню лекции Сергея Федоровича Елеонского по русской литературе ХУШ века. Нередко профессор обращался к забавным случаям в жизни писателей того далекого времени. Некоторые из них записывал со слов профессора.

Вот, скажем, история с переводчиком «Илиады» Гомера стихотворцем Ермолом Ивановичем Костровым.

Прочитав его перевод, Екатерина II попросила И.И.Шувалова пригласить к ней автора, чтобы лично выразить ему благодарность за труд.

Шувалов знал за Костровым слабость — любил тот пображничать. И потому заранее пригласил его к себе и сказал:

— Уж будь любезен, голубчик, в день нашей поездки к государыне не принимай спиртного.

— Обещаю, сказал Костров.

Но в назначенный час он не явился на встречу с Шуваловым. Как ни искали его, найти не могли.

Пришлось Шувалову объяснять императрице, что с Костровым приключилась внезапная болезнь, и он искренне сожалеет что не может воспользоваться милостью ее светлости.

Екатерина II посочувствовала стихотворцу и попросила Шувалова передать от ее имени тысячу рублей Кострову.

Недели через две Костров сам явился к Шувалову.

Тот стал выговаривать:

— B не стыдно ли тебе, Ермил Иванович, что променял дворец на кабак?!

На это смиренный Костров заметил:

— А побывай-ка ты, Иван Иванович, в кабаке. Ну, право слово, никогда его не променяешь ни на какой дворец…

223

И еще про того же Кострова Ермила Ивановича.

Как-то в очередной раз он захворал.

Пришедшему его навестить Николаю Михайловичу Карамзину пожаловался:

— Вы послушайте, какое странное дело. Все время пил горячее, а умираю от озноба…

224

Павел Филиппович Нилин рассказал о том, как познакомился на съемках фильма «Большая жизнь» по его сценарию с прекрасными актерами и товарищами по жизни Борисом Федоровичем Андреевым и Петром Мартыновичем Алейниковым.

Были они людьми неординарными, заводными и потому нередко у них случались встречи с блюстителями порядка.

Однажды они оказались в какой-то шумной компании. Дело было позднее. Жильца дома, возмущенные шумом во дворе, позвонили в милицию. Вскоре появились двое в милицейской форме.

Компания быстро рассосалась, а Андреев и Алейников оказались лицом к лицу с блюстителями порядка.

— Кто такие? — спросил один из милиционеров. — Почему нарушаете правила общежития?

И обращаясь в Андрееву, поинтересовался:

— Ваша фамилия?

— Андреев.

— Строков, запишите, — сказал он своему напарнику.

— А вы кто такой? — в свою очередь спросил Андреев.

— Вы что, допрашивать меня будете? — возмутился страж порядка.

— Да нет. Просто интересуюсь, с кем имею дело.

— Лейтенант Нестеренко.

Андреев повернулся к Петру Мартыновичу.:

— Алейников, запишите!..

225

Писатель Николай Павлович Задорнов, которого знали по его самому известному роману «Амур-батюшка», удостоенному Сталинской премии в 1952 году, был автором и других романов, таких, как «Капитан Невельской», «Война за океан», «Золотая лихорадка».

Но мало кто знает, что в двадцатые годы он работал актером и режиссером в провинциальных театрах Сибири и Урала. Затем решительно порвал с миром театра и занялся журналистикой.

А в 1937 году он оказался среди строителей города Комсомольска-на-Амуре. И тут соединяет две свои страсти — театральную и журналистскую: работает заведующим литературной частью в городском драматическом театре и одновременно сотрудничает в местной газете, выступает на радио.

Обо всем этом Николай Павлович рассказывал в доме творчества Коктебель, где мы провели с ним тринедели.

Там случился с ним казус, о котором он, смеясь, рассказал на пляже.

Рано утром обнаружил в своем номере воришку. Тот перелез через балкон, открыл холодильник, видимо, в поисках съестного. Поиски его Николай Павлович услышал, бреясь в душевой.