История советской литературы. Воспоминания современника

Поэт Владимир Дмитриевич Цыбин, который сразу же обратил на себя внимание первыми сборниками стихов «Родительница-степь», «Медовуха», вспомнил о своей реплике в адрес Евгения Евтушенко, с которым он в начале пятидесятых годов поступил в Литературный институт.

— Женя, — сказал он ему, — ты похож на силомер. Знаешь, в Парке культуры такой стоит. По нему ударяют молотом. Так вот. Когда ударяют по нему мощно, и планка долетает до упора вверху, глядят именно на звенящую планку. А когда бьют по силомеру слабо и планка застревает где-то посреди штатива, все глядят не на планку, а на автора этого удара…

245

Писатель Николай Корнеевич Чуковский, глядя на собаку Томку, что носилась по Дому творчества, заметил:

— А ведь она замечает в тысячу раз больше, чем мы. Но она не делает выводов. Не обобщает…

246

Жил в Москве в начале XIX века Неелов Сергей Алексеевич, пользовавшийся славой отчаянного кутилы, присяжного остряка и говоруна московских гостиных.

Он дорожил своими связями с поэтами И.И.Дмитриевым, В.Л.Пушкиным, П.А.Вяземским. Сам творил вирши, наспех и мимоходом. Шуточные и сатирические стихи его были почти всегда неправильны, но всегда забавны и метки. Писал он и безграмотно, не ладил с размерами и рифмами. И это между прочим придавало им оригинальность. Образчики его стихов приводил Вяземский в своей «Старой записной книжке».

Вот, что писал; в частности, Неелов своей родственнице, у которой намеревался остановиться по приезде своем:

Племянница моя, княгиня Горчакова,
Которая была всегда страх бестолкова,
Пожалуйста, пойми меня ты в первый раз
И на стихи мои ты вытаращи глаз.

Приеду я один, без моего семейства,
Квартира мне нужна не как адмиралтейство,
Но комната одна, аршина три длины,
Где б мог я ночью спать, не корчивши спины.

А вот и любовные его стихи:

Если Лёля взглянет,
Из жилета тянет
Мое сердце вон.

Сергей Алексеевич уже в старости оставил нам стихотворный итог своей независимой жизни барина и литературного дилетанта.

Я семь андреевских в родстве своем имел,
И всякий был из них правителем начальства,
Чрез них, как и другой, я мог бы быть в чинах
В крестах,
В местах,
Но не хотел
Из моего оригинальства.

Я независимость раненько полюбил
И не служил.
К тому же я в душе поэт,
Всегда свободой восхищался,
И до семидесяти лет
Корнетом гвардии, не сетуя, остался.

Именно эти поэтические «перлы» позволяли А.С.Пушкину в письме П.А.Вяземскому в 1825 году шутливо написать: «Стихи Неелова прелесть, недаром я назвал его некогда… певец. (Это между нами и потомством буди сказано)».

247

Михаилу Семеновичу Бубеннову в юности пришлось какое-то время работать учителем в сельской школе. Было это в те самые двадцатые годы, когда новаторы-педологи внедряли в школьную программу свои установки по воспитанию в подрастающем поколении Страны Советов новой классовой морали, рабоче-крестьянской нравственности.

— В частности, — говорил Бубеннов, — в детских садах и в школах отменили табуретки. На том, видишь ли, основании, что они приучают ребенка к индивидуализму. А вот на общих скамейках, которые внедряли в классах, будет рождаться коллективизм, чувство локтя, пролетарской солидарности.

Потом объявили крестовый поход на кукол. Они де уродуют материнское чувство, привносят в него излишнюю сентиментальность, слезливость. Вместо них детям нужно давать фигурки, изображающие толстопузых попов, буржуев, мироедов. Это, по мысли новаторов, будет возбуждать воинственное неприятие классового врага, которое в конечном счете перерастет в чувство классовой ненависти к эксплуататорам и империалистам.

— И что же? — спросили у писателя.

— А то, что дети оставались детьми. Они этих попов и буржуев укачивали, кормили, мыли в ванночках, пели им песни, потому как неистребим оказался в девочках материнский инстинкт…

248

Писателя Геннадия Александровича Семенихина, автора известной в свое время дилогии «Космонавты живут на земле» и «Лунный вариант», долгие годы связывала дружба с Сергеем Павловичем Королевым и отрядом космонавтов.

Однажды услышал от него рассказ, который служит мне подспорьем в отстаивании точки зрения, что литература все-таки оказывает воздействие на человека, воспитывает в нем чувства добрые.

Вот этот рассказ Семенихина…

Игорь Васильевич Курчатов, собирая команду «атомщиков», вспомнил про Королева и вытребовал его из Колымской каторги.