История Спарты (период архаики и классики)

Пока спартанский гражданский коллектив в своей массе был единым, оба термина - "спартиаты" и "гомеи" - скорее всего, были синонимами и, соответственно, эквивалентами спартанскому гражданству in corpore[014_2]. По крайней мере, в архаический период сословие "равных" соответствовало и совпадало со всем гражданством.

Конечно, слово "гомеи" вряд ли могло быть вполне официальным обозначением полноправных спартанских граждан. Скорее всего, оно возникло в среде самих спартиатов в еще достаточно раннее время. Оно использовалось членами гражданской корпорации для горделивого подчеркивания своего особого аристократического равенства и никакой другой нагрузки вплоть до начала IV в. в себе не несло. Само появление такого термина, как "равные", свидетельствует о высочайшем самосознании спартиатов, которые очень рано стали осознавать себя членами аристократической корпорации.

По словам Исократа, сохранение корпоративного единства было главной целью законодателя: "Лишь для себя они установили равноправие и такую демократию, какая необходима для тех, кто намерен навсегда сохранить единодушие граждан" (Panath. 178 / Пер. И. А. Шишовой). Исократ, не будучи поклонником Спарты, тем не менее признает высокие качества спартанской государственной системы. В "Ареопагитике" он пишет: "Я знаю, что... и лакедемоняне наилучшим образом управляют своей страной потому, что они как раз и являются наиболее демократичными. И при избрании должностных лиц, и в повседневной жизни, и во всех остальных занятиях мы можем видеть, что равенство в правах и обязанностях у них имеет гораздо большее значение, чем у других" (61 / Пер. К. М. Колобовой). Как верно заметил О. Шультесс, "то, что Исократу, выросшему при демократии, кажется демократическим равенством, в действительности является равенством чисто аристократическим, в сравнении с которым демократия - это копия"[014_3].

Термин "равные", как никакой другой, указывает на сущность компромисса между спартанскими "патрициями" и "плебеями", компромисса, благодаря которому возникла уникальная для греческого мира политическая структура. Обеспечив народу одинаковые с аристократией стартовые условия, Ликург тем самым раздвинул границы аристократии до таких размеров, что они стали совпадать с границами всего гражданского коллектива[014_4]. После него все гражданское общество Спарты уже представляло собой военную элиту, внутри которой постепенно вырабатывались особый стиль жизни и особая шкала ценностей[014_5]. Это вовсе не означает, как полагают некоторые ученые, что в постликурговой Спарте вообще исчезла родовая аристократия, полностью слившаяся, по их мнению, с основной массой граждан[014_6].

Реформы Ликурга проходили в период нарождающейся в Спарте государственности. До Ликурга Спарта представляла собой примитивную общину. Слишком раннее законодательство способствовало увековечиванию в Спарте пережитков племенной организации. Отсюда проистекает удивительная коллекция экзотических обычаев и порядков, свято хранимых спартанцами в течение многих веков. К таким пережиткам еще племенной организации общества относится и представление о земле как государственной собственности. В Спарте верховным собственником земли, бесспорно, считалось государство. Оно наделяло всех граждан клерами и под угрозой потери их заставляло выполнять свои обязанности. Насколько укоренилось представление о верховной собственности государства на землю, видно из того, что это право не подвергалось сомнению даже в период эллинизма, когда в Спарте проводились реформы Агиса и Клеомена.