История средневековой философии

2. Позже, однако, с меньшим рвением, чем несториане, устремились к изучению Аристотеля сирийские монофизиты, или якобиты. В Резайне (Rish’ama) и Киннесрине (Kinnesrin) в Сирии находились школы, в которых господствовала аристотелевская философия. Инициатором этого движения был в VI в. Сергий из Резайны, переводчик Аристотеля на сирийский язык. Среди ученых, вышедших из Киннесрина, особенно заслуживает упоминания Иаков Эдесский, переведший на сирийский язык богословские и философские сочинения. В рукописи существует его перевод аристотелевских «Категорий».

3. Собственно у греков выделился в одиннадцатом столетии, особенно как логик, Михаил Пселл. Кроме «Введения в философию», «Мнений философов о душе» и комментариев к «Quinque voces» Порфирия, к аристотелевским «Категориям» и к «De interpretatione», он составил компендий аристотелевской логики под заглавием Σύνοφις εἰς τήν Άριστοτέλους λογικήν ἐπιστήμην в пяти книгах, из которых пятая содержит топику по Темистию[2].

4. Замечательной чертой этого компендия служит первое появление в учении о силлогизме искусственных слов, облегчающих запоминание, причем α обозначает общеутвердительное, ε – общеотрицательное, ι – частноутвердительное и ο – частноотрицательное суждение. Voces memoriales Пселла для четырех модусов первой фигуры таковы: γράμματα, ’ἐγραφε, γραφίδι, τεχνιιός; для второй фигуры: ἒγραφε, κάτεχε, μέτριον ἄχολον; для третьей фигуры: ἅπασι, σϑεναρός, άσπίδι, ὁμαλός, φέριοτός; для четвертой: γράμμασιν, ’έταξε, πάρϑενος, ίερόν. При латинской обработке компендия Пселла Вильг. Шайревуд (Wilh. Shyreswood), Ламберт из Оксерра и Петр Испанский заменили эти слова известными выражениями: Barbara, Celarent, Darii, Ferio и проч. К последней главе топики у Пселла примыкает отрывок о значении различных частей речи, который под заглавием «De terminorum proprietatibus» также перешел в позднейшие латинские логики.

5. Младший современник и соперник Пселла, наследник его титула ὔπατος τῶν φιλοσοφων, Иоанн Итал комментировал логические сочинения Аристотеля. Одновременно с ним жили Михаил Эфесский и – в XII столетии – Евстратий, митрополит Никейский; оба были также комментаторами аристотелевского «Органона». В XIII веке выдвинулись Никифор Влеммид, написавший Έπιτομή λογικῆς, Георгий Анепоним, составивший компендий аристотелевской логики[3], и Абулиьфараг, которому принадлежит компендий перипатической философии (Butyrum sapientiae). Наконец, в XIV столетии мы встречаем Георгия Пахимера, написавшего также компендий аристотелевской логики[4], и Феодора Метохита, который составил парафразы к физиологическим и психологическим трудам Аристотеля, а также сочинения о Платоне и других философах[5].

Первая часть Арабская философия

Предварительные замечания

1. Научная деятельность арабов направилась, естественно, прежде всего на толкование Корана и изложенных в нем учений. Создавшаяся при этом теология была первоначально по преимуществу критической, но скоро возникли богословские споры, образовались секты, и вследствие этого теология не замедлила принять определенный догматический характер. Учители теологии назывались мотекаллеминами (Motekallemin) – учителями келама (Kelam), слова, веры, данной в откровении. От них отделились впоследствии мотазилиты (Motazalen), которые не признавали требуемой мотекаллеминами безусловной веры в Коран и взяли более рационалистическое направление.

2. Но со времени господства Аббасидов (750 г.) нашла доступ к арабам и аристотелевская философия, особенно при калифе аль-Мамуне (813–833 г.). Это знакомство арабов с произведениями Аристотеля происходило через посредство сирийских христиан. Сирийские христиане служили у арабов в качестве врачей; они перевели сначала медицинские сочинения, но скоро перешли и к философской литературе, а так как аристотелевская философия с ее преобладающей натуралистической тенденцией была особенно сродни медицинской науке, то к ней-то именно и обратились переводчики. Первоначально они переводили аристотелевские сочинения на сирийский язык, и уж потом – на арабский. Благодаря этому обстоятельству философия Аристотеля нашла приют у арабов в связи с медициной; впоследствии эта связь также сохранялась в большей или меньшей степени, выражаясь, между прочим, в том, что известнейшие арабские философы почти всегда были в то же время и знаменитыми врачами.