История средневековой философии

То, каким образом некто рассматривает мысль XIV в. безусловно, в весьма значительной степени зависит от его личных теологических и философских взглядов. Последователи Аквината, естественно, были склонны смотреть на XIV в. как на время, когда средневековый синтез (точнее было бы сказать, синтезы) стал разрушаться под напором несправедливой критики. Конечно, они различались в своих оценках ситуации. Некоторые считали номиналистическое движение откровенно предосудительным. Другие, будучи готовы отвергнуть номиналистическую критику традиционной метафизики, не обнаружили особой привязанности к закосневшему обществу или неизменной культурной ситуации. В целом, однако, томисты расценивали XIII в. как высочайший пик философской мысли средних веков, а XIV в. - как кризисную и даже деструктивную фазу мысли, которая, несомненно, имела место в соответствии с общим правилом (спекулятивную и созидательную мысль сменяет критика ее предпосылок), но которой не удалось возвыситься до уровня предшествующей фазы. На противоположном полюсе находятся мыслители, которые по разным причинам с нескрываемым одобрением рассматривают новое движение мысли в XIV в. По мнению одних, оно представляет собой борьбу за избавление христианской веры от порчи, вызванной греческой и мусульманской метафизикой. По мнению других, оно выражает понятие философии, которое гораздо больше схоже с их собственным, а именно понятие философии, заключающейся главным образом в логических исследованиях, анализе и критике предпосылок. Вполне понятно, что многие современные философы, изучая сочинения великих теологов XIII в., должны чувствовать себя как на чужбине, обращаясь же к логическим исследованиям XIV в. - почти как дома. Может сложиться впечатление, что, например, Уильям Оккам, несмотря на свои твердые теологические убеждения, чувствовал бы себя более или менее непринужденно в дискуссионном кружке нынешних философов-аналитиков.

Излишне говорить, что по отношению к распространившейся в XIV в. критике традиционных метафизических аргументов вполне уместен, с философской точки зрения, вопрос о том, была ли эта критика обоснованна или необоснованна. Бесполезно называть ее "деструктивной", если по существу она совершенно обоснованна. Далее, хотя некоторые люди и склонны сожалеть о смещении интереса в университетской или академической философии к логическим и аналитическим исследованиям, уместен вопрос о том, было ли в этих исследованиях что-либо достигнуто. Пылкому энтузиазму в отношении спекулятивной метафизики вполне могли сопутствовать ценные логические разработки. Учения об отделенных интеллигенциях, деятельных разумах, божественных идеях и проч. приходятся по вкусу далеко не всем. Конечно, то же самое касается исследований логических парадоксов, природы импликации или пропозициональных функций терминов. Однако не лишено смысла предположение, что в исследованиях второго типа никогда не теряется надежда достичь где-то результата, тогда как от изучения движений небесных тел, проводимого до становления астрономии как науки, вряд ли можно ждать чего-то, кроме впечатляющих спекуляций. Можно справедливо возразить, что метафизика XIII в. далеко не сводилась к пустой спекуляции, которой было суждено со временем уступить дорогу научному исследованию. Это совершенно верно. Но средневековая метафизика, конечно, включала в себя значительную долю концептуального анализа.

С течением времени новое движение оформилось в так называемую номиналистическую школу. Но коль скоро речь идет о XIV столетии, то предпочтительнее говорить о движении мысли, нежели о школе. Это движение не ограничивалось каким-то одним городом, отдельной корпорацией или религиозным орденом. Оно имело сильное влияние в некоторых новых университетах, основанных к концу XIV в., однако проникло и в старые университеты, например в Оксфордский. Что касается религиозных орденов, то выше уже упоминалось о соединении школ с определенными орденами, но это не означает, что ордены были невосприимчивы к влиянию этого нового движения. Оккам был францисканцем, и его влияние ощущалось не только в его собственном, но и в других религиозных сообществах.