История странной любви

Борис мысленно выругался, потом так же про себя тяжело вздохнул, снова выругался и произнес очень спокойным тоном:

– Знаешь, ты лучше поспи. Я потом как-нибудь расскажу.

– Как это – спать? А любовь?

– Я что-то устал, Манюнь.

– Как хочешь. – Жена обиженно надула губки и предупредила: – Я уезжаю на две недели.

– Я помню.

Борис лег в кровать и отвернулся от жены.

Утром Манюня уехала, а Бориса подхватил вихрь подготовки к визиту важных гостей. Было не до раздумий об отсутствии душевной близости с женой. Если такие мысли все-таки мелькали, он отгонял их, объясняя все Манюниным возрастом. Он даже решил, что слишком многого от нее хочет и зря выражает недовольство. Разве они плохо живут? Да замечательно! Не собачатся, ладят прекрасно. И телик смотрят, и в кино ходят, и даже в театры, случается. Да и с сексом, за исключением последнего раза, у них все в порядке. Еще бы – посмотрел бы Борис на того мужчину, который в его возрасте отказался бы лечь в постель с такой девушкой, как Маня. Нет, в физическом плане жена его привлекала так же сильно. И что на него нашло в прошлый раз, в самом-то деле?! Человек готовится к чемпионату, а он лезет со своими проблемами. Потом, значит, потом…

Но времени для «потом» у Манюни все не находилось.

Не нашлось и сегодня. И Борис впервые за три года брака наконец ясно ответил себе на вопрос, как чувствует себя в семейной жизни со своей женой.

Он чувствовал себя бесконечно одиноким.

Борис надел элегантное пальто, брызнул на шею любимый парфюм от Кристиана Диора и отправился навстречу своей звезде.

5

Вика приехала в офис в паршивом настроении. Причин для этого было достаточно. Во-первых, Сергей всю неделю упорно не желал выходить на связь, словно специально заставлял жену чувствовать то, что чувствовал он, когда она не отвечала на его звонки. Хотя если бы знал, зачем она звонит, то наверняка ответил бы. Вика могла бы отправить сообщение, но этот способ связи она всегда терпеть не могла. В конце концов она не выдержала, позвонила с Лялькиного мобильного и с ходу сообщила:

– Я звонила только для того, чтобы сказать, что квартира куплена во время брака и ты имеешь полное право…

– Мне ничего от тебя не надо, – ответил муж и отсоединился.

Это было и благородно, и одновременно почему-то очень унизительно.

Вика теперь не имела ни малейшего повода к нему придраться или оправдать его уход хоть какой-то долей меркантильности. Разговор случился вчерашним вечером, и после него Вика два часа просидела в ванне, пытаясь заплакать, но глаза оставались сухими, а мысли злыми. «Не нравятся ему, видите ли, самодостаточные женщины! Ему подавай серую мышь, которая смотрит в рот и лебезит, и в глаза заглядывает, и говорит с придыханием: «Конечно, дорогой. Как скажешь, милый». Тьфу, противно даже». И хотя она понятия не имела, как выглядит новая избранница мужа (она запретила дочери об этом рассказывать, хоть ее и распирало от любопытства), ей было приятно считать эту неизвестную девушку особой малоприметной и не выдерживающей никакого сравнения с ней – Викторией Струновой.

В общем-то у Вики были все основания утешать себя подобным образом. К сорока годам она могла дать фору любой двадцатипятилетней красотке. А если к ухоженному лицу и стройной фигуре прилагается еще и острый ум, и чувство юмора – то что еще мужчине надо, непонятно! Если слепое обожание и пренебрежение ради него важными рабочими моментами, то ей с таким мужчиной не по пути. Так что, по большому счету, Сергей принял правильное решение. И спасибо ему за это. Но Вика тут же одергивала сама себя: «Вот еще! Благодарить его, что ли? Этого еще не хватало! Может, еще и ножкой шаркнуть? Сволочь он! Вот и все! Она, между прочим, ему не изменяла, шашней на стороне не заводила, так что сомнений в том, кто виноват в очередном ее семейном крахе, быть не может…»