История странной любви

– Делай все, что хочешь, – ответил Лавр, не подозревая, что своими словами выдал жене карт-бланш на переделку не только детской, но и всего дома. Все, значит, все, и какие тут могут быть недоразумения?

Вика развернулась не на шутку. Она не была похожа на других русских, наводнивших средиземноморские берега в начале девяностых. Она не отдавала все на откуп дизайнеру и не просила в магазинах продать ей самое шикарное и дорогое, а когда с ней пытались поступать именно таким образом, обрубала подобные начинания на своем великолепном итальянском. Вика знала, чего она хочет, и для достижения цели не жалела ни сил, ни времени. Она часами рассматривала каталоги, неделями просила салоны просчитать разные варианты оформления и могла отказаться от любого из них лишь из-за того, что понравившаяся и уже приобретенная ваза «не смотрелась бы в будущем интерьере». В конце концов в курортной зоне не осталось ни одного салона, ни одного мебельного магазина, ни одной дизайн-студии, где не знали бы Вику и не пытались бы заманить ее к себе. Она была из тех дотошных покупателей, которые одновременно вызывают и очень сильное раздражение, и восхищение – и объемом своих знаний, и решимостью, и умением вести дела, и абсолютным пониманием того, что же она хочет получить в конечном итоге. Вика остановила свой выбор на двух мебельных салонах, одной студии света и маленькой частной лавочке по пошиву штор. В каждый из магазинов она принесла одинаковые, выполненные в цвете рисунки комнат дома, объявив, что желает получить только такой результат.

– Это по цвету, – дополнила она более чем выразительные эскизы. – А с фактурой будем разбираться. Что вы можете мне предложить?

– Синьора прекрасно рисует! – неизменно восхищались итальянцы ее дизайн-проектом.

Вика только улыбалась в ответ. Рисовала она действительно очень неплохо, просто делала это редко, да и повода воспользоваться своим навыком не находила. А тут появились и возможность, и необходимость. Однажды (в той самой частной лавочке штор) у нее даже поинтересовались, не художница ли она. Наверное, она могла бы ею стать, если бы природный талант, открытый бабушкиным другом, тоже травником, а к тому же неплохим пейзажистом – дедом Афанасием, получил бы свое развитие. Но без соответствующей огранки из алмаза редко когда может получиться настоящий бриллиант. Вот и Вика, никогда в жизни рисованию не учившаяся (за исключением пары уроков по перспективе и геометрии, полученных от того же Афанасия), способности свои в области живописи оценивала как весьма средние. Если человек способен в правильных пропорциях изобразить чертеж помещения и грамотно разместить на нем стол, стулья и технику – это еще не значит, что он художник. И если он обладает вкусом, который импонирует многим другим людям, то совсем необязательно записывать его в стилисты, или в модельеры, или в дизайнеры.

Так считала сама Вика.

Но окружавшие ее итальянцы, превратившиеся за время обустройства дома из поставщиков в хороших знакомых, явно считали по-другому. Побывав на новоселье, все как один выразили свое безграничное восхищение, но дальше других пошел все тот же хозяин небольшого портьерного ателье, попросивший Вику помочь в оформлении своей новой квартиры.

– Да ну что вы, Роберто?! – она даже засмеялась. – Если хотите, могу давать вам уроки русского. Можем даже собрать группу. Но дизайн… Я же не имею к этому никакого отношения. Я просто любитель.

– И прекрасно! – Экспрессивный итальянец схватил ее за руки, и Вика перехватила недовольный взгляд мужа, который приехал на праздник и был совершенно поражен увиденным. – В отличие от профессионалов у вас свежий, незашоренный взгляд. Это сразу же чувствуется в вашем доме. И я, я… Черт возьми, Виктория, я хочу такой же!

– Чего он хочет? – Подошедший Лавр испепелял итальянца взглядом.

– Он хочет, чтобы я оформила ему квартиру.

– И, наверное, заняла центральное место в оформленной спальне?

– Прекрати! Какие глупости! Вон у камина в синем платье его жена, а у бассейна играют две их дочери.

– Кому это когда мешало? Я тебя умоляю!