История странной любви

Матвей подошел к забору, окружавшему высокий дом, увешанный кондиционерами. Осторожно пошел вдоль, тихонько трогая каждую перекладину: не подпилена ли, не согнута? Забор был цел и, казалось, неприступен. В поле зрения показался шлагбаум и КПП. В окошке сторожки виднелись затылки охранников, лица которых смотрели в мелькающий веселыми картинками телевизор. Матвей вздохнул. Он по опыту знал: телевизор – штука обманчивая. Это только так кажется, что охранники смотрят передачу и ничего вокруг не замечают. А на самом деле одним глазом они нет-нет да и зыркают в монитор внутренней камеры. И конечно, странная личность, что околачивается без дела у забора, им совсем не понравится. Так что лучше оставаться подальше и не попадаться им на глаза. Матвей поплелся в обратном направлении. Теперь он не трогал решетку, а шел, слегка надавливая стоптанными ботинками на сырую после дождя землю. А вот и то, что искал. Он остановился и стал выбивать башмаками танец, напоминающий чечетку начинающего неумехи. Движения были слишком плавными и несистемными. Но Матвей знал, что делал. Он ногами разгребал почву, которая в этом конкретном месте показалась ему достаточно рыхлой, в разные стороны, образовывая яму, все ближе подступающую краями к забору. Наконец, когда задел показался ему достаточно большим, он опустился на корточки, заботливо заткнув под грудь полы пальто, вытащил из кармана куртки заранее положенную туда алюминиевую ложку и принялся копать. Работал он сосредоточенно, довольно быстро, но все-таки долго. Во-первых, ложка то и дело гнулась и грозила сломаться при более сильном нажатии, так что приходилось давить не в полную силу. Во-вторых, постоянно приходилось прерываться, чтобы спрятаться в кустах от фар приближающегося автомобиля или от фонаря затеявшего обход охранника. Через час, когда лаз оказался достаточно большим, чтобы Матвей смог пролезть в него, у копателя совсем не осталось сил. Желудку казалось, что нос прямо-таки чувствует исходящие от довольно далеко стоящих мусорных баков призывные запахи, которые атаковали мозг все сильнее и требовали незамедлительно наполнить живот хоть чем-нибудь съедобным.

Матвей пролез через лаз, угваздав не только заботливо оберегаемое пальто, но и куртку, и брюки. Если сейчас повезет, то завтра можно будет озаботиться темой мытья, а не провианта. Стрелой он метнулся к помойке и только хотел открыть один из баков, как услышал приближающиеся женские шаги. В темноте фигура была неразличима на вид, но слух улавливал четкий стук тонких каблуков. Сомнений не оставалось – к его убежищу приближалась дама.

Матвей присел. Женщина подошла ближе, остановилась у одного из баков и, судя по звуку, поставила рядом с ним какую-то нетяжелую коробку. Она вздохнула и произнесла с сожалением:

– А вы почти такие же вкусные, как у Борьки.

Желудок Матвея издал победное ликование, усталое тело покачнулось, голова с гулким стуком ударилась о железную стенку бака. Женщина отскочила и спросила испуганно, но пока еще негромко:

– Кто здесь?

Матвей высунулся из-за бака. Сейчас она позовет охрану, и вряд ли ему удастся прихватить с собой коробку с чем-то неведомым, но, видимо, очень вкусным. Почти таким же вкусным, как у какого-то неведомого Борьки.

– Не кричите! Умоляю вас, только не кричите! – Матвей протянул к женщине руки и тут же скомкал движение, побоявшись напугать ее пуще прежнего.

Женщина быстро овладела собой и сказала довольно спокойно:

– Я не кричу.

Матвей продолжал сидеть на корточках и выглядывать из своего укрытия. Женщина стояла на расстоянии двух метров и смотрела на него с любопытством, лишенным всякой брезгливости.

– Вылезайте! – не сказала, а потребовала она.

Матвей подчинился и через мгновение предстал перед ней во всей красе.

Хорошо, что фонарь был не так близко. Он надеялся, что его убогость в ночной тьме не так очевидна. Хотя наверняка незнакомка с ходу составила о нем совершенно определенное впечатление. Сам-то он мог разглядеть, что перед ним ухоженная, очень симпатичная и уверенная в себе дама, одетая в дорогой (ну, точно дорогой!) домашний халат и почему-то – в туфлях на каблуках с переплетенными вензелем на носке вместо банта буквами LV. «Туфли-то ей зачем? – некстати подумал Матвей. – Хотя – не в тапках же ей на улицу выходить. Напялила, что поближе стояло. А стояло то, что она обычно носит. А носит вот такое-эдакое…»

– Что вы тут делаете? – строго спросила женщина и нахмурилась. Лоб ее при этом движении ни капли не сморщился, и Матвей почувствовал подступающее раздражение: «Лифтинг, ботокс, все дела. Чего она к нему привязалась?! Вовсе он не обязан перед ней отчитываться. Что хочет, то и делает. У нас демократия. В конце концов, он себя тоже не на помойке нашел…»

– Я себя не на помойке нашел! – сорвалось у него с языка против всякого желания.

Фифа недоуменно приподняла бровь (лоб, конечно, снова остался без малейшего изъяна), а потом неожиданно расхохоталась и фыркнула:

– Ну, конечно же, нет! Это я вас нашла.