История странной любви

Наконец они остановились. Голова снова стала ясной, сердце прекратило рваться из груди. Вика взглянула на телефон, как на вполне обычный предмет, и расхохоталась. Она смеялась громко, безудержно, почти истерически. Она смеялась так долго, что в конце концов дверь кабинета открылась, и испуганная голова Леночки взволнованно спросила:

– Вам плохо?

– Нет, – с трудом ответила Вика сквозь выступившие от смеха слезы, – мне хорошо.

Ее голова упала на стол, плечи затряслись, смех превратился в какой-то странный, пугающий рев. Лена простучала каблуками по кабинету, остановилась рядом с начальницей, не решаясь что-либо предпринять, спросила осторожно:

– Викочка Сергеевна, это из-за того, что вы в шкафу прячете, с вами такое, да? Вы только не волнуйтесь, я никому не говорила и не скажу. Вы только должны пообещать мне, что как-то справитесь, прекратите… Хотите, я найду хорошую клинику?

Вика почувствовала себя сумасшедшей.

Во всяком случае, не совсем нормальной, уж это точно. А как может чувствовать себя человек, который не понимает ни слова из того, о чем ему говорят?

– Ты о чем? – попыталась она внести ясность, все еще глупо улыбаясь и думая о том, что со стороны, скорее всего, действительно смахивает на помешанную.

– Я о том, – Леночка перешла на шепот, – что вы держите в своем шкафу.

– А что я там держу? – прошептала Вика в ответ, сделав страшные глаза, и снова глупо захихикала.

– Викочка Сергеевна, вы только не сердитесь, я же от чистого сердца. У меня и в мыслях не было ни о чем таком, понимаете? Ну, чтобы там полицию вызвать, и все такое…

Вика наконец перестала смеяться и, надев серьезное выражение лица, призналась:

– Не понимаю. Я ничего не понимаю. Совершенно. Ты не могла бы, Лена, выражаться яснее?

Лена посмотрела на начальницу так, как смотрят на душевнобольных и, испустив тяжелый вздох, попыталась объяснить:

– Это ведь ваш шкаф, верно?

Она даже подошла к несгораемому ящику и для убедительности постучала по нему кулачком.

– С утра был мой, – с готовностью кивнула головой Вика.

– И ключ от него есть только у вас, правда?

– Правда! – Теперь Вика с трудом сдерживала раздражение. Можно ведь побыстрее и покороче! Но, видимо, Лена считала иначе:

– И все, что там лежит, вы туда и положили, да?

– Ну, конечно! – Вика качнула головой и вопросительно всплеснула руками, ожидая дальнейших объяснений, но Лена лишь укоризненно воскликнула:

– Вот видите!

– Да что я должна видеть?!

– Виктория Сергеевна, – Лена поджала губы и перешла на официальный тон, подчеркивая свою обиду на начальницу, – я никому не скажу, но вы должны пообещать мне, что начнете лечиться.

– От чего лечиться-то, Лен?

Леночка испуганно оглянулась на входную дверь, потом еще более робко взглянула на шкаф и, решившись, прошептала:

– От наркомании.

– От чего? – Вика почувствовала, как глаза покидают свое насиженное место и перемещаются туда, где секунду назад находился лоб.

– Я же видела, как вы прятали в шкаф какие-то травки. И человек этот, странный, к вам ходит все время. Явный асоциальный элемент.

Последнее предложение Лена произнесла, подняв вверх указательный палец, и закрепила сказанное энергичным кивком головы – так, должно быть, делала в таких случаях ее бабушка.

Вике снова стало смешно, но она сдержалась.

В конце концов, девушка не виновата в том, что увидела то, что не должна была видеть. И тип этот, что травки приносит, конечно, вида изрядно потрепанного и далек от интеллигентной наружности, но в законченные наркоманы Вика его записывать бы не стала. Так, наверное, балуется при случае, но ничего серьезного. В его деле надо иметь светлую голову, иначе вместо целебных кореньев можно поганок понабирать и потерять клиентов.

Вика достала из ящика стола ключ и подошла к шкафу. Пара поворотов замка, и взору Лены открылось все содержимое сейфа. В основном там, конечно, лежали бумаги, отчеты и документы. Но одну полку занимали те самые склянки, которые взбудоражили воображение девушки. Вика взяла одну, открыла и насыпала маленькую щепотку содержимого в пустую чашку, добавила туда кипяток и протянула Лене:

– Пей!

Девушка попятилась к двери, мотая головой. Ее глаза расширились от ужаса:

– Я… я не хочу умирать!

Теперь тяжелый вздох испустила Вика. Она поднесла чашку к своим губам и отпила половину, затем снова протянула Лене:

– Да пей же!

На сей раз девушка послушно опустошила чашку, скривилась и спросила:

– А что это? Горькое.

– Обычный пустырник. Успокаивает нервную систему и разыгравшееся воображение.

– А остальное? – Лена жалобно кивнула на шкаф.

– И остальное примерно из той же оперы. Обез– боливающее, успокаивающее, заживляющее. Компания у нас большая, мало ли кому что понадобится.

– Но ведь это не лекарства.

– Нет, это лучше, чем лекарства. Гораздо лучше.

– И в них нет ничего наркотического?

Вика театрально положила руку на сердце и торжественно поклялась:

– Ни кокаина, ни марихуаны, ни конопли.

Лена успокоилась. То ли начальница выглядела убедительной, то ли начал действовать выпитый пустырник. Но какие-то капли сомнения продолжали терзать девушку:

– Но этот человек… Он странный, похож на наркомана.