История странной любви

– Как это? – Лялька смотрела на мать, недоумевая.

– Так. Ей не было дела до детей, мне нет дела до нее.

– А были еще дети? – услышала Лялька главное.

Вика прикусила язык, тут же тряхнула головой, махнула рукой, выдавила из себя заискивающую улыбку:

– Послушай, доченька, ты же знаешь: как аукнется, так и откликнется. Это мои отношения, и не надо в них вмешиваться.

– А ты никогда не думала, что своими отношениями лишила меня моих отношений? Может, я всю жизнь мечтала иметь бабушку? А ты мне сказала, что она умерла!

Девочка снова вскочила. Руки ее сжались в кулачки, плечи тряслись, кончик носа нервно дрожал.

– У меня же никого нет! Отец не появляется, ни братьев, ни сестер, вот и про бабушку наврали.

– У тебя есть я, – тихо сказала Вика, заранее зная, что вызовет новую вспышку гнева.

Так и вышло:

– Ты?! Ты есть у своих гостиниц, а еще, оказывается, у этого своего Матвея.

Лялька выплюнула это имя с такой ненавистью, что Вика даже испугалась. На секунду она даже подумала, не будет ли лучше действительно забыть про Матвея и заняться собственной дочерью. В конце концов, почему ей так приспичило облагодетельствовать чужого человека, когда рядом страдает родной?..

Она знала почему.

Матвей, подобранный случайно и бездумно, неожиданно оказался единственным, кто за последние годы пожелал проникнуть глубже Викиной внешней оболочки и увидеть внутреннее. Да, он был слишком навязчив, слишком настойчив в своем желании, оно раздражало Вику и заставляло закрываться на все новые засовы, но тем не менее осторожно, по капельке, по зернышку истончало ее броню, делало более мягкой, податливой. Вика, сопротивлявшаяся разговорам и общению, начала хотя бы беседовать с самой собой, думать, пытаться вылезти из той ямы, в которую сама себя загнала.

Со стороны всегда все выглядело так, словно все в ее жизни прекрасно.

А почему нет?

Финансы в полном порядке. Причем финансы независимые, а не такие, как у большинства женщин. Пока тебя любят – пользуйся, а испарились чувства – пошла вон! Нет, с Викой такого не случится, ее тылы надежно обеспечены.

Что еще?

Внешность замечательная. Как говорится, маленькая собачка – до старости щенок. Плюс к природным данным еще и возможность обеспечить и фигуре, и коже должный уход.

Дочка опять же. Конечно, здесь спорный вопрос. Многое в отношениях с Лялькой упущено, но ведь еще не все потеряно. К тому же хороший ребенок растет, правильный человечек: думающий, сочувствующий, а то, что обиды на мать держит, так имеет право. Да и потом – есть ей в кого иметь такой характер!

Со стороны если посмотреть: не на что ей жаловаться. Ребенок не пьет, не курит, не шляется. Ходит по театрам и музеям, книжки почитывает, не то что большинство, которое сидит сиднем и пялится в гаджеты. Серьезный человек. Поступать собирается.

Черт! Наверное, собирается. Нет, ну, конечно, собирается, а куда? Господи, она даже не знает, куда собирается поступать собственная дочь. Дожила!

Сергей определенно в курсе, а родная мать – нет.

«Еще немного, и я перестану отличаться от собственной матери. У той хотя бы была веская причина не замечать нас, а у меня какой наркотик съел все мозги? Работа, работа и еще раз работа? Что я пыталась ею заменить? Любовь?»

Опять же окружающие покрутили бы пальцем у виска – только замуж сходила четыре раза. Между Лавриком и Сергеем был еще муж номер три – ученый, смотревший в микроскоп с гораздо большим интересом, чем на жену. Разбежались они довольно быстро, без взаимных упреков и претензий. Тоже, между прочим, определенный повод для зависти! Не многим удается развестись без лишних нервов, а у Вики всегда все гладко, без скандалов, без битья посуды, без выяснения отношений.

А может, это неправильно? Может, надо было выяснять? Выговаривать и договаривать? Требовать? Ругаться? Судиться? Но вот не получается у нее ни того, ни другого, ни третьего.

На работе – это да, пожалуйста. Это сколько угодно.

В бизнесе женщину без стервозности съедят и не поперхнутся. В офисе Вику за глаза называют Железным Феликсом. Конечно, ей больше пришлось бы по душе прозвище Железная Леди, но, как говорится, что заслужила. Ну не терпит она разгильдяйства и недальновидности! Разве можно ее осуждать за то, что она предпочитает иметь дело с умными людьми? А глупых или провинившихся увольняет безжалостно или штрафует рублем. Сопли надо детям подтирать, а не сотрудникам.

Впрочем, с детьми у Вики тоже не слишком хорошо получается. Так или иначе, на работе ее побаиваются, но уважают и ценят, а вот дома с этим как-то затруднительно…

Что ж, сама виновата.

Не надо было быть размазней. Надо было порой и по кухонному столу кулачком постучать. А то хочешь – живи со мной, хочешь – с другой, а я буду переживать свою отставку молча, чтоб «никто и не подумал, чтоб никто и не поверил».

Да уж, Викуля, проморгала ты мужа, и поздно теперь локти кусать. И не одного, кстати, мужа. Это ведь только Лаврика с его загулами она сама выставила, а остальные уходили по доброй воле, причем все одинаково: практически в одно мгновение, когда ей казалось, что ничто не предвещает.