История свастики с древнейших времен до наших дней

Перстни со свастикой с раскопок булгарского городища³ вы видите на рис. 21. В Булгаре Великом, столице Волжской Болгарии, было заметно всё то же новгородское влияние. Так называемые ушкуйники, то есть, пиратские ватаги новгородцев, спускались по Волге с северных земель, считая делом чести пограбить не своих единоверцев (чем они тоже по случаю занимались), а неверных, то есть мусульман. Те, естественно, организовывали достойный отпор такому разбою, свидетельства чему сохранились, в частности, в татарском эпосе «Едигей». Как правило, булгарам достаточно было сжечь или захватить корабли ушкуйников, чтобы привести тех в беспомощное состояние — и всё награбленное на Верхней Волге добро становилось заслуженной добычей теперь уже мусульман, равно как и сами грабители (то есть, иначе говоря, рабами). В городе Булгаре существовал целый славянский квартал (его наличие археологи вычислили по высокому проценту свиных костей — ведь коренные обитатели города всегда исповедовали ислам), где, вероятно, и были найдены эти перстеньки со свастикой. А в Новгород подобные мотивы занесли, опять же повторимся, скандинавы.

Труднее установить семантику правильных свастик на семилопастных височных славянских кольцах.

Мы приводим изображение одного такого кольца из курганного могильника Дубки на территории города Москвы (рис. 22). Р. Багдасаров, по своему обыкновению, даёт религиозное истолкование символики этого памятника — однако артефакт этот настолько древний, что в ту пору христианство было распространено лишь среди ограниченных групп городского населения — и уж тем более мастера из далёкого захолустья не стали бы вкладывать символику чуждой им в ту пору религии в расхожие женские украшения. Кроме того, на сотнях и тысячах известных археологам подобных колец вятичей есть много других сюжетов, которые в христианском духе никто истолковывать не торопится. Ясно, что эта свастика — дохристианская; вероятно, она наделялась в языческой религии каким-то особым смыслом, в настоящее время не расшифровываемым. Сегодня никто не возьмётся отрицать, что свастика действительно существовала и у наших предков на Руси, хотя знали ли её славяне с незапамятных времён либо заимствовали у иранцев — теперь, по прошествии такого времени, неясно. Археологам известно аналогичное кольцо из курганной группы в Зюзино, имеющее изображения на всех семи своих лопастях — различные ромбы, кресты и свастики (статья Т. Макаровой и Т. Равдиной в «Российской археологии», № 4 за 1994 год). Академик Б. Рыбаков («Язычество Древней Руси». М., 1988, с. 527) считает подобные свастики «знаком огня», что недалеко до главенствующего в этнографии и археологии солярного её истолкования (о чём ниже). Существуют и другие, менее показательные древнерусские свастики (например, свастика на чудом сохранившемся обрывке тканой шерстяной налобной ленты из захоронения русской девушки XII века), причём географически эти находки тяготеют к Новгородской округе и Карелии, то есть областям, где русские активно контактировали со скандинавами.

Наконец, свастика представлена в древнерусских граффитти — в виде «плетёнки» на штукатурке южного нефа Софии Новгородской (датируется XI веком), а также на тех же восточных монетах (дирхемах, ходивших в отсутствие своей монеты на Руси)⁴, где изображать свастику русские могли научиться также от скандинавов, ходивших «из варяг в греки» и снабжавших наше отечество иноземной монетой.

И опять-таки, вопрос о свастике на Руси не так-то прост. Если предположить, что в древнем Новгороде она варяжского происхождения, а в Киеве — византийского, а монеты были потеряны заезжими скандинавами, то аргумент височных колец никто не отменял и не отменит.

Более того, в последние пятьдесят лет в руки археологов попали предметы, свидетельствующие о том, что свастика на территории лесной полосы нашей страны была известна задолго до греков и викингов. На рис. 23 изображены славянские сосуды скифского времени из Смелы на реке Тясмин (Украина) и из Балтийского Поморья (Литва) (согласно Б. Рыбакову. «Язычество древних славян». М. 1994, с. 323). На рис. 24 — знак на днище древнеславянского кера-