История сыска в России. Книга 2

20 мая 1936 года опросом членов Политбюро ЦК ВКП(б) было принято постановление, которое подписал Сталин. В нем указывалось: ввиду непрекращающейся контрреволюционной активности троцкистов предложить НКВД СССР направить в отдаленные концлагеря на срок от 3 до 5 лет троцкистов, находившихся в ссылке и режимных пунктах, и троцкистов, исключенных из ВКП(б), проявляющих враждебную активность и проживающих в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах Советского Союза.

Всех арестованных троцкистов, уличенных в причастности к террору, предлагалось судить военной коллегией Верховного Суда СССР с применением к ним высшей меры наказания — расстрела.

Из обвиняемых по настоящему делу первым был арестован Муралов — 17 апреля 1936 года органами НКВД по Западно-Сибирскому краю. Основанием для его ареста послужили полученные от бывших троцкистов непроверенные показания о вхождении Муралова в “руководящий коллектив” троцкистского подполья в СССР. Другими какими-либо данными об антисоветской деятельности Муралова органы НКВД не располагали.

В июле 1936 года органы НКВД получили от Рейнгольда, обвиняемого по делу так называемого объединенного троцкистско-зиновьевского центра, неконкретные и противоречивые показания о причастности Г. Я. Сокольникова к объединенному центру троцкистско-зиновьевского блока. Имелись ли другие компрометирующие Сокольникова материалы, из дела не видно.

Тем не менее, 25 — 26 июля 1936 года опросом членов ЦК ВКП(б) принимается решение, за которое проголосовал и Пятаков, об исключении Сокольникова из кандидатов в члены ЦК и из рядов ВКП(б). В решении говорилось:

“На основании неопровержимых данных установлено, что кандидат в члены ЦК Сокольников поддерживал тесные связи с террористическими группами троцкистов и зиновьевцев…”

Это решение было вынесено с ведома Сталина, о чем свидетельствует сделанная на тексте проекта решения его рукой надпись:

“Секретариат ЦК ВКП(б)”.

В этот же день, 26 июля 1936 года, Сокольников был арестован.

В ночь с 27 на 28 июля 1936 года при аресте жены Пятакова была изъята принадлежащая Пятакову переписка, в том числе некоторые материалы, относящиеся к периоду его участия в оппозиции до 1926 года, о чем немедленно, еще до окончания обыска, Ягода письменно доложил Сталину.

ПЯТАКОВ ХОТЕЛ РАССТРЕЛЯТЬ ВСЕХ

Как возникли и создавались дела так называемых центров — объединенного троцкистско-зиновьевского и параллельного, — рассказал Агранов на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 году. Он подчеркнул, что летом 1936 года Ежов передал ему указание Сталина вскрыть подлинный троцкистский центр.

Это выступление в своем заключительном слове на Пленуме ЦК Ежов прокомментировал следующим образом (цитируется по неправленой стенограмме):

“Я чувствую, что в аппарате что-то пружинят с Троцким, а т. Сталину явнее ясного было. Из выступления т. Сталина прямо был поставлен вопрос, что тут рука Троцкого, надо его ловить за руку”.

К тому времени относится и начало активного сбора показаний от арестованных троцкистов на Пятакова и других лиц, проходивших по данному делу.

В июле-августе 1936 года от обвиняемых по делу так называемого объединенного троцкистско-зиновьевского центра Каменева, Евдокимова, Рейнгольда и Дрейцера были получены показания о существовании якобы еще и параллельного антисоветского троцкистского центра.

10 августа 1936 года из Киева в ЦК ВКП(б) — Ежову — и в НКВД СССР — Ягоде — было сообщено по телеграфу о показаниях арестованного Голубенко о том, что Пятаков якобы руководил украинским троцкистским центром. Об этих показаниях сразу же был информирован Сталин.

На следующий день Ежов письменно доложил Сталину о разговоре с Пятаковым. Ниже публикуется текст этой записки:

“Тов. СТАЛИН Пятакова вызывал. Сообщил ему мотивы, по которым отменено решение ЦК о назначении его обвинителем на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра. Зачитал показания Рейнгольда и Голубенке Предложил выехать на работу начальником Чирчикстроя. Пятаков на это реагировал следующим образом:

1. Он понимает, что доверие ЦК к нему подорвано. Противопоставить показаниям Рейнгольда и Голубенке, кроме голых опровержений на словах, ничего не может. Заявил, что троцкисты из ненависти к нему клевещут. Рейнгольд и Голубенко — врут.

2. Виновным себя считает в том, что не обратил внимания на контрреволюционную работу своей бывшей жены и безразлично относился к встречам с ее знакомыми. Поэтому решение ЦК о снятии с поста замнаркома и назначении начальником Чирчикстроя считает абсолютно правильным. Заявил, что надо бы наказать строже.

3. Назначение его обвинителем рассматривал как акт огромнейшего доверия ЦК и шел на это — от души. Считал, что после процесса, на котором он выступит в качестве обвинителя, доверие ЦК к нему укрепится, несмотря на арест бывшей жены.

4. Просит предоставить ему любую форму (по усмотрению ЦК) реабилитации.