История сыска в России. Книга 2

Ответ: Ота сказал мне: “Известно ли Вам, что господин Троцкий сделал некоторые сообщения моему правительству?” Я ответил: “Да, я об этом осведомлен”. Ота спросил: “Как Вы расцениваете эти предложения?” Я ответил: “Я считаю эти предложения весьма серьезными”. Тогда Ота спросил: “Это только Ваше личное мнение?” Я ответил: “Нет, это также мнение и моих товарищей”. На этом наш разговор закончился.

Вопрос: Возвращался ли в дальнейшем Ота в переговорах с Вами к вопросу о контакте между блоком и японским правительством?

Ответ: Нет. Указанный разговор с Ота произошел к самому концу моих переговоров с ним. Вскоре после этого я ушел с работы в НКИД и больше с Ота не встречался”.

Других данных по этому вопросу в деле не имеется. Из показаний Радека видно, что он также никаких компрометирующих его переговоров с представителями Германии не вел, а в 1934 или 1935 годах на одном из дипломатических приемом имел лишь кратковременную беседу с германским военным атташе генералом Кестрингом и пресс-атташе Баумом, которые в осторожной форме якобы дали ему понять о связях Троцкого с их правительством.

Пятаков по этому вопросу на следствии дал весьма невразумительные показания, заявив, что, как ему помнится, Радек рассказывал о каких-то своих разговорах с немцами, а Сокольников говорил, что у него был разговор с японцами, кажется, с Ота…

Других доказательств того, что Сокольников и Радек вели какие-то якобы изменнические переговоры с представителями иностранных государств, в деле нет.

Показания обвиняемых Ратайчака, Пущина, Граше, Шестова, Строилова об их шпионской связи с германской разведкой и показания Лившица, Князева, Турока о связи с японской разведкой неконкретны, противоречивы и не подтверждаются другими данными.

Никаких подтверждений о связях Ратайчака, Путина, Граше, Шесгова и Строилова с германской, а Лившица, Князева и Турока с японской разведками в деле не имеется.

Даже из обвинительной речи Вышинского в суде видно, что вопрос о доказанности вины, например, Ратайчака в шпионаже остался неясным. Вышинский сказал: “Вот Ратаучак, он сидит с правой стороны в задумчивой позе, не то германский, это так и осталось невыясненным до конца, не то польский разведчик, но что разведчик, в этом не может быть сомнения, как ему полагается, лгун, обманщик и плут…”.

Обосновывая виновность Строилова, Князева, Шестова и других, следствие и суд использовали в качестве доказательств изъятые у них при аресте служебную и личную переписку, записные книжки и въездные дела на некоторых иностранных специалистов, хотя в этих материалах нет никаких данных, указывающих на преступный характер связи осужденных с иностранцами. Анализ материалов дела и проверка показывают, что обвинение в шпионаже является полностью сфабрикованным и необоснованным.

Здесь уместно сказать о том, что фанатичная приверженность Сталина и его ближайшего окружения идее борьбы против всеобщего вредительства, шпионов и диверсантов умело использовалась ими в целях нагнетания обстановки недоверия и подозрительности, возводилась ими буквально в ранг государственной политики. Об этом красноречиво свидетельствует доклад “Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов”, с которым член Политбюро ЦК ВКП(б) и председатель Совнаркома СССР Молотов выступил на февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б).

Обильно используя материалы недавно прошедшего процесса по делу так называемого параллельного антисоветского троцкистского центра, он говорил:

“В течение ряда лет, из месяца в месяц группы вредителей и диверсантов, сидевших на боевых участках нашей промышленности, делали свое преступное дело, все более наглея от своей безнаказанности. Мы не можем при этом забывать о том, что эти преступления были лишь подготовкой, лишь пробой сил в отношении более крупных и опасных для нашей страны ударов в дальнейшем.

По заданиям Троцкого-Пятакова вредители, диверсанты я шпионы из их компании готовили нанесение главных ударов к началу войны…

В Наркомтяжпроме сидел заместитель наркома Пятаков, оказавшийся вредителем-диверсантом. Но, как известно, и в НКПС вредитель Лившиц был на посту заместителя наркома.

В Наркомлесе вредитель Сокольников также был заместителем наркома, а до того сей шпион был, как известно, заместителем наркома по иностранным делам…

Вредителем оказался бывший начальник Цудортранса Серебряков…

Вчерашние колебания неустойчивых коммунистов перешли уже в акты вредительства, диверсий и шпионажа по сговору с фашистами, им в угоду. Мы обязаны ответить ударом на удар, громить везде на своем пути отряды этих лазутчиков и подрывников из лагеря фашизма”.