История тайных обществ, союзов и орденов

Сбросить с себя ярмо раба,
Выкованное из железа, —
Которое рука сына ада
Накладывает на наши шеи».

Самым известным и знаменитым среди этих тайных союзов, именем которого французы имели обыкновение обозначать все остальные, был Тугендбунд (союз добродетели), которому муза Клопштока послала приветствие: «Многое я видела, я знаю, что в жизни есть прекрасного и великого, однако самое высокое, что может видеть око смертного, — это Союз благородных, который создает счастливцев».

Основание союза было именно делом тех патриотических кругов офицеров, чиновников и ученых, которые объединяли в себе «древнепрусскую дисциплину и государственный ум с духовными стремлениями и идеями гуманности XVIII в.».

16 апреля 1808 г. в Кенигсберге соединилось несколько патриотически настроенных лиц, членов кенигсбергских франкмасонских лож. Эти лица основали «научно — нравственный ферейн» с целью «оживления духовных, как интеллектуальных, так и нравственных сил прусского государства, восстановления его физических и политических сил в возможно большей степени».

Короче говоря, руководящей точкой зрения являлось убеждение, что прусский народ, достигнув нравственной мощи свободы, должен был во главе со своим королем в тиши подготовить и выполнить освобождение не только одного своего отечества, но и всей Германии от французского владычества. Естественно, эта мысль не должна была получить в уставах видимого выражения. Но каждый сочлен знал, что конечной целью союза было свержение наследственного врага, и эта мысль составляла тайну его души. Рассматриваемый с этой стороны, Тугендбунд должен быть сочтен за тайный союз, за ферейн, который обходился без мистерий, но не был лишен тайных опознавательных знаков.

Все прежние сочлены, которые публично высказывались по поводу союза, энергично оспаривают тот факт, что союз пользовался тайными опознавательными знаками. Однако один из самых деятельных членов его, лейтенант и впоследствии тайный советник Берш, достойный доверия свидетель, подчеркивает, что это имело место. «Знак состоял в том, что указательным пальцем правой руки проводили по правой брови. Тот, которому делался этот знак, спрашивал: «Знаете ли вы ферейн?» На что следовал ответ: «Я люблю свое отечество». Рукопожатие подкрепляло это признание». Ферейн, следовательно, действительно имел знак, слово и рукопожатие.

30 июня 1808 г. новый ферейн и его устав были утверждены королем. Чтобы ускорить возможности распространения союза и в других местностях, подходящие лица из местных читателей снабжались необходимыми полномочиями от кенигсбергского основного ферейна. Нередко для этой цели особые эмиссары снабжались «общим поручением» (General Kommissorium),которое уполномочивало их «содействовать повсюду распространению союза, повсюду в прусском государстве принимать членов, основывать камеры и учреждать союз повсеместно, где его цель встречала сочувствие». Выбор для такой трудной задачи останавливался лишь на таких лицах, которые в силу своего общественного положения, своих должностных обязанностей, а вместе с тем и своего характера, и образа жизни пользовались особым уважением и влиянием.

Таким путем союз прежде всего утвердился в Браунсберге. Патриотическому духу населения пришлись по душе его благородные задачи, и многочисленными толпами все деятельные люди стекались, чтобы бескорыстно отдать свои силы на служение хорошему делу. То же произошло и в Эльбинге. В течение 1808 г. здесь к союзу примкнуло значительное число уважаемых людей из всех слоев населения, и уже несколько месяцев спустя мог возникнуть план учреждения главной камеры. Не менее благоприятную почву союзные стремления встретили в Пиллау, Гогенштейне, Мемеле и Шталлупенене.

Начало было многообещающим, но оно все же не совсем удовлетворило ожидания руководителей, действовавших в Кенигсберге. Уже тогда союз наталкивался на явное или скрытое недоверие. Рассказывают, что особенно франкмасоны боялись встретить в нем опасного конкурента и потому противодействовали ему. Что в основе таких слухов лежали действительные происшествия, этого нельзя отрицать. Кенигсбергские ложи, например, были открытыми противниками нового начинания. Тем не менее его сторонники не падали духом и с энтузиазмом в душе стремились идти к своей цели.

В Шлезии благодаря осмотрительности и старанию Барделебена удалось привлечь в союз многочисленных сторонников. Вскоре была основана камера в Глогау. Этому примеру последовали Лигниц, Бриг, Швейдниц, Нейсе, Вальденбург, Гирпибург, Ландсгут, Рейхенбах, Шмидеберг, Глац и Тарновиц, где в духе патриотов работал граф Гепккель фон Доннерсмарк, и в ту же пору в Бреславле удалось основать главную камеру. А в декабре 1808 г. Барделебен мог, полный радостного упования, доложить основному ферейну, что «вскоре в Шлезии не останется ни одного городка, ни одной деревни, где бы не работали камеры или сочлены».