История тайных обществ, союзов и орденов

Когда главари конституционалистов, желавшие первоначально сделать принца Альберта Савойского знаменосцем итальянской независимости, осознали, что не могут увлечь нерешительного принца к совместному действию, то они начали действовать самостоятельно. В Алессандрии они, при содействии буржуазного союза карбонариев, овладели цитаделью и провозгласили «Итальянское государство». Подобные события разыгрались и в Турине, Пиньероле, Верчелли и других местах. По Пьемонту вихрем пронеслась всеобщая революционная буря и во всей стране развевалось трехцветное итальянское знамя. Но король Виктор — Эммануил не был таким человеком, который ухватился бы за первый представившийся случай. Он отрекся от престола в пользу своего брата — ханжи Карла — Феликса, слепого приверженца меттерниховской политической мудрости и преданного друга иезуитов.

Этот шаг был убийственным для конституционного движения в Пьемонте. Он породил в сердцах патриотов нерешительность и внес в их ряды раскол. Храбро борясь, они пали у стен Наварры, побежденные превосходным военным искусством пьемонтско — австрийских полков (апрель 1821 г.). Абсолютизм был восстановлен в самой резкой своей форме под надзором духовенства и полиции. Теперь в несчастной Италии водворилось на десять лет спокойствие кладбища. Казни, тюрьмы, ссылки парализовали и подавили робкие сердца и внесли именно в лучшие семьи несказанное горе.

После крушения революционных возмущений надежды либералов направились на Францию. Дело в том, что здесь успешно перед тем поработали итальянские беглецы и ссыльные. В продолжение царствования Карла V «Молодая Италия» посвятила французов в «искусство заговоров» и в то же время поддерживала на родине пламя тайных союзов. Нити заговора сходились в руках Джузеппе Мадзини. Загадочная натура с привлекательным обхождением, необычайным публицистическим талантом, удивительными организаторскими способностями, он с пламенным рвением апостола устраивал заговоры и вел агитацию. И разве не естественно было, что июльское восстание привело в лихорадочное опьянение и итальянскую нацию, что польское и бельгийское движение еще усилило волнение народных страстей.

От реки По до Фаро заговорщики и старые карбонарии, бонапартисты и сторонники Мюрата были охвачены самым сильным движением. В заговор были вовлечены оба сына прежней королевы голландской Гортензии, Наполеон и Людовик, большинство городов восточных церковных владений вплоть до Анконы перешли в руки повстанцев. Правительства, попавшие в опасное положение, обратились за помощью в Вену. Инсургенты, разрозненные, стремившиеся к различным целям и взаимно обвинявшие друг друга в измене, не рискнули оказать сопротивление испытанным австрийским войскам. Их вожди обратились в бегство или были арестованы.

Между тем в Париже с напряженным вниманием следили за новым могущественным развитием империи, которая готовилась, как здесь опасались, распространить свой протекторат на весь полуостров. Однако на берегах Сены с этим вовсе не хотели примириться. Французская эскадра отправилась в плавание и захватила 22 февраля 1832 г. посредством внезапного нападения город Анкону. Многоречивая прокламация объявила жителям пораженного города, что Франция явилась для поддержки и защиты Италии против деспотизма Австрии.

Со времен «июльских дней» ни одно событие не приводило европейский мир в такое волнение, как это постыдное нарушение международного права. Более чем когда-либо грозила, казалось, опасность всеобщей войны. Великие державы протестовали против насилия. Но на этом дело и окончилось. Французский гарнизон был убран только в 1838 г. Благодаря этому, Анкона сделалась очагом и опорным пунктом итальянской политической мысли и бастионом против реакционной власти и австрийского протектората. Старые тайные союзы снова ожили и различные заговоры свидетельствовали об огне, тлевшем под пеплом. И когда даже папа Пий IX развернул знамя политического прогресса и освободительных реформ, то либерализм разнесся по всей стране, полный надежд и смелый, как никогда до тех пор.

Новый глава церкви, вступивший в июле 1846 г. на престол Петра, был очень подвижной натурой. Его мягкость и доступность завоевали ему сердца его подданных; его быстрые реформы, в особенности его приготовления к национальному таможенному и государственному союзу, породили самые смелые надежды. Что из того самого места, где до того все движения либерализма так немилосердно подавлялись, теперь раздавался призыв к реформам и свободным учреждениям, что сам первосвященник обещал повести притесняемый народ в страну свободы, — это было столь неслыханным явлением, что легко возбудимая нация, конечно, всем сердцем отзывалась на призыв преемника св. Петра и превозносила его как мессию нового мировоззрения.