История тела. Том 3. Перемена взгляда: XX Век

Тем не менее ни одна из западных армий не разрабатывала программы подготовки на основании опыта войн начала столетия (англо–бурской, русско–японской и балканской) или с учетом новых вооружений, при том что многие из новых появившихся тогда вооружений обессмысливали немалую часть приготовлений к будущей войне[827]. Недооценка воздействия огнестрельного огня особенно поражает. В 1913 году врач по имени Ферратон, один из главных европейских военных врачей в период накануне I Мировой войны, написал: «Врачи всегда мечтали о гуманных видах вооружений, которые могли бы остановить врага, не вызывая тяжелых повреждений. <…> На самом деле боль, которую доставляют эти пули [малого калибра], весьма невелика; поражение тела достаточно незначительно, чтобы раненый мог сам добраться до пункта медицинской помощи; сами пули, на которых меньше бактерий, реже заносят в тело частицы одежды; отверстия, которые они производят, обычно аккуратные и узкие; развитие раны обычно проще и быстрее, чем раньше; тяжелые последствия возникают реже»[828].

В реальности проблема была не в том, что не было данных наблюдений за новыми конфликтами, а в том, что эти данные противоречили традиционной системе представлений о том, какой должна быть будущая война, и поэтому не могли быть восприняты. В конечном итоге уже сама война произвела мощный эффект: подготовка солдат в ходе конфликта была существенно изменена, став гораздо жестче. Это почувствовали на себе представители всех классов, призванные вр время I Мировой[829], но «отражение опыта» на военной подготовке случилось заново во время II Мировой войны, что очевидно на примере безжалостной, и порой смертельной, тренировки немецких войск, которых готовили к войне на Восточном фронте[830], или подготовки морских пехотинцев, которые должны были воевать в Тихом океане[831] или во Вьетнаме. Но все же никакие предварительные тренировки не могли полностью заменить соматическую культуру, получаемую на поле боя как таковом: во всех конфликтах XX века солдаты–новички, даже очень хорошо подготовленные, всегда несли тяжелые потери вскоре после их переброски на театр военных действий. Они попросту не умели вовремя пригибать голову и с нужной скоростью бросаться на землю.

2. Изменение телесной техники

Начиная с 1840‑х годов и особенно активно после 1860‑х развитие вооружений (в первую очередь ружей) начало заставлять западных солдат переходить от вертикального положения к горизонтальному, и поля сражений стали заполняться лежащими людьми. Новый этап технологического развития, начавшийся в 1880‑х — 1890‑х годах, закрепил этот переход, ставший очевидным в войнах начала века (англо–бурская война 1899–1901 годов, русско–японская война 1904–1905 годов, балканские войны 1912–1913 годов), но важнейшим этапом в развитии телесной техники сражения стала I Мировая война. Уровень опасности беспрецедентно возрос, и теперь согласно требованиям самосохранения солдаты воевали на корточках, а еще лучше лежа.

Это изменение было предопределено технологической эволюцией. Автоматические винтовки западных армий начала XX века выпускали больше снарядов за минуту в форме конических, быстрых, вращающихся пуль — с высокой поражающей силой, — которые наносили серьезные ранения на расстоянии до шестисот метров. Они «ранят и убивают в тишине»[832] на пустом, как кажется, поле боя. К увеличенной эффективности винтовок добавились пулеметы, типичное оружие индустриальной войны, способные создавать стену из пуль, выпуская от 400 до 600 снарядов в минуту. С другой стороны, мощь артиллерии возросла в десять раз по сравнению с началом XIX века. Она начала доминировать на полях сражений, находясь в нескольких километрах от них. I Мировая война ознаменовала важный разрыв: в ходе нее западные общества перешагнули решающий порог военной активности. Боевые потери поднялись на небывалый уровень: средние показатели в 1914–1918 годах достигли 900 убитых в день во французской армии и более 1300 в германской; они достигли 1450 в русской. Во время следующей войны Германия фиксировала более 1500 убитых в день, а СССР больше 5400. Тем не менее максимальные локализованные потери приходятся на I Мировую: с 20 по 23 августа 1914 года французская армия потеряла 40 тысяч убитыми, из которых 27 тысяч погибли 22‑го. 1 июля 1916 года британская армия потеряла 20 тысяч человек убитыми и 40 тысяч ранеными.