История тела. Том 3. Перемена взгляда: XX Век

Репатриация останков неизвестных солдат, которые должны были стать центральным объектом культа мертвых — и воплощением сотен миллионов останков, которые так и не были найдены или опознаны, — была одним из главных нововведений начала века. Эта практика была принята повсюду: церемония в первый раз состоялась 11 ноября 1920 года в Париже и Лондоне, затем чуть позже в Вашингтоне, в Арлингтонском мемориале, а также в Брюсселе и Риме, в 1922 году — в Праге и Белграде, в 1923‑м — в Софии, затем в Бухаресте и Вене. В Германии двадцать неизвестных солдат были захоронены в Танненбергском мемориале в Восточной Пруссии, а другой неизвестный солдат был погребен в Мюнхене. Эти национальные культы неопознанного тела пережили послевоенный период и стали точкой приложения национального траура после других конфликтов. Арлингтонский мемориал принял останки неизвестных солдат, сражавшихся в Корее и Вьетнаме. Во Франции крипта Нотр–Дам–де-Лоретте, мемориала сражений при Артуа 1915 года, стала местом захоронения неизвестных солдат, павших в 1939–1945 годах (они были погребены в 1950‑м), затем она приняла урну с останками неизвестных узников лагерей (в 1955‑м) и наконец — останки неизвестных солдат, павших в Северной Африке (1977) и в Индокитае (1980). Сакральность телесной символики не исчерпана до наших дней: в самом конце XX века канадские власти решили эксгумировать тело неизвестного канадского солдата, павшего на Сомме, после чего оно было с большими почестями отправлено на родину. С другой стороны, этот характерный для XX века процесс сегодня может быть превращен в прямо противоположный благодаря практике реиндивидуализации: проведенный в 1998 году тест ДНК «неизвестного солдата», сражавшегося во Вьетнаме, позволил опознать тело пилота Майкла Блэсси, которое затем было отдано его семье, живущей в Миссури.

Это показное горе, связываемое с пропавшими телами, ни в коей мере не помешало умалению того, что тела на самом деле перенесли во время I Мировой и в следующих конфликтах. Памятники, воздвигавшиеся после I Мировой войны, даже когда они изображают раненых или умирающих солдат, старательно затушевывают телесные увечья, вызываемые современным оружием. Фотографии и кинохроника в большой степени занимались тем же самым. Военная фотография появилась во время Гражданской войны в США, а во время I Мировой в иллюстрированной прессе начали появляться фотографии убитых врагов и даже иногда тела, на которых были видны следы современного оружия, однако это делалось с некоторой осторожностью: читателям было слишком легко спроецировать образ изуродованного вражеского тела на тела их близких, отправившихся на фронт. Во время следующих конфликтов, за исключением случаев, когда тела фотографировались или снимались на кинопленку, чтобы задокументировать жестокость врага, как часто было во время II Мировой, тактика избегания продолжает превалировать — как по отношению к телам солдат, так и по отношению к телам гражданских лиц, своих или чужих. Вьетнам стал важным исключением в этой области благодаря близости фотографов к местам боев и сравнительно слабой цензуре. Мы знаем, какую роль сыграли изображения тел раненых и убитых американских солдат, сделанные Ларри Берроузом, и какое воздействие на американское общество оказало изображение голого тела обожженной напалмом маленькой девочки Ким Фук, бегущей по дороге (эта фотография была сделана Ником Утом 8 июня 1972 года). Эти разоблачения послужили уроком для военных. Двадцать лет спустя, во время войны в Персидском заливе 1991 года, фотографии и видеосъемки, попадавшие в фокус общественного внимания, были практически полностью очищены от любых изображений, которые могли бы указать на судьбу, уготованную человеческому телу современным оружием. Из–за огромного неравенства сил в первую очередь речь шла о вражеских телах — почти исключительно иракских[899].