Труды Везалия стоят у истоков изучения тела. Это был решающий переворот, даже если сначала он привел к лучшему пониманию не столько функций, сколько самой системы. Его работы способствовали формированию определенной культуры, особого климата, благодаря которому анатомия начала рассматриваться как основа медицинской науки.
Иными словами, произошло изменение не только знаний, но и культуры. Так, в 1572 году вышла книга Лорана Жубера «Распространенные заблуждения, касающиеся медицины и здорового режима», которая свидетельствует о реальных попытках противопоставить медицинские знания старинным предрассудкам. Жубер критикует «простонародные речи»[935]
, поверья простецов, мир поговорок, превратившихся в данность, сказки, ставшие прописными истинами. Конечно, поверья эти весьма пестры: согласно одному, «повитухи могут придать форму членам новорожденных младенцев»[936], согласно другому, ношение аметиста предохраняет от опьянения, согласно третьему, «в мае жениться — век маяться»[937]. Тут важен не столько смысл, сколько подход: готовность «полагать истинным лишь то, что понятно разуму и доступно посредством речи»[938]. Это уже утверждение нового сознания, требование наблюдений, хотя Лоран Жубер по–прежнему опирается на теорию гуморов и его врачебные техники основаны на очищении: «Необходимо снова и снова подвергать тело очищению»[939].В этом же ряду находится знаменитый эпизод, поведанный Амбруазом Паре. Когда одним прекрасным днем 1570 года придворный хирург был призван к королю, чтобы подтвердить защитные способности редкого камня, Амбруаз предложил испытать его на деле: дать приговоренному к смерти преступнику яд, затем «пустить в действие» камень и посмотреть, к чему это приведет. «Опыт» был одобрен и тут же приведен в исполнение: один из королевских поваров, уличенный в краже серебряных тарелок, согласился в обмен на помилование принять яд и противоядие (размолотый в порошок камень). Результат, что и говорить, поучителен: несчастный скончался в страшных муках, «ползая как животное, с горящим лицом и глазами, извергая кровь из ушей, носа, рта, седалища и полового члена»[940]
. Королевский хирург торжествует. Как свидетельствует его демонстрация, «иллюзии» несут страдания и смерть. Кровавый урок, преподанный медициной, является частью более общей культурной динамики второй половины XVI века: закладываются первоосновы «современной» науки, которая отказывается верить на слово и яростно обличает «колдунов», «кудесников», «шарлатанов»[941].Растущий престиж анатомических знаний, постоянный поиск «засвидетельствованных данных» постепенно изменяют ориентиры исследования тела и его проблем. Согласно традиционной теории гуморов, здоровье и болезнь связаны с общим равновесием телесных соков. Но когда на первое место выходит непосредственное наблюдение, то изменяются и критерии: в XVII веке особый интерес вызывает механика, движение жидкостей, в том числе и внутри тела. Отсюда новое видение движения крови и в целом внутреннего функционирования.
С древних времен считалось, что кровь обеспечивает жизнь и что, по–видимому, это самый важный из четырех гуморов: он питает тело, а во время болезней провоцирует лихорадки и воспаления. Долгое время в научной мысли преобладала галенова теория творения и движения крови. Гален полагал, что вены, по которым идет кровь, берут начало в печени, артерии же исходят из сердца. Печень «готовит» («печет») кровь, которая покидает ее, как вода во время отлива, и по венам устремляется к органам, питая их. Часть крови из печени идет в правый сердечный желудочек, где делится на две части. Одна проходит по легочной артерии и орошает легкие, а другая через «интерсептальные поры» попадает в левый сердечный желудочек. Там она смешивается с воздухом (пневмой), подогревается и устремляется в аорту, затем к легким и наконец в периферическую систему. Поскольку артерии и вены связаны между собой, небольшое количество пневмы проникает в вены, в то время как кровь идет в артерии[942]
.