ИСТОРИЯ ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ

— Наш род был разорен по указанию Кадзикавы. Это Кадзикава разорвал нашу помолвку, как только меня стали преследовать неудачи.

— Полно вам ворошить старое. Это неблагородно с вашей стороны!

— Ой-ёй-ёй, кто это у нас тут заговорил о благородстве! Как будто я не знаю, что ты с ними заодно. Думаешь, нашла себе нового жениха и будешь жить припеваючи? Не позволю!

— Что вы задумали?

— Когда придет время, я расскажу твоему женишку все, что ему полагается знать. Посмотрите, скажу, вот женщина, которая столько раз лежала в моих объятьях! Думала с невинным личиком замуж выскочить? Не выйдет!

— Какие гадости вы говорите! Вы только за этим позвали меня сюда?

— Нет, не только… — тон голоса мужчины неожиданно изменился. Неслышным, глуховатым шепотом он что-то сказал Тике, после чего из-под сосны послышалось тяжелое дыхание и звуки борьбы.

Матахатиро уже начал подниматься с колен, как вдруг из-за дерева выбежала Тика. В руке у нее поблескивал кинжал. Некоторое время она смотрела назад, держа кинжал наизготовку возле груди, но когда мужчина медленно вышел из тени вслед за ней, снова убрала его в ножны.

— Вы презренный, гнусный — крикнула Тика. Мужчина беззвучно посмеивался.

— Ты напрасно меня недооцениваешь, — в его голосе зазвучали зловещие нотки. — Я теперь обычный ронин, без рода и без племени. Городской бродяга. Могу делать все, что пожелаю… И насчет ронинов Асано ты ошибаешься, это не выдумки. Люди Кадзикаву ненавидят. В самую пору ему охрану нанимать.

Несколько мгновений Тика смотрела на мужчину, потом резко повернулась и быстро убежала с пустыря.

Выйдя на дорогу и сложив руки на груди, мужчина проводил ее взглядом. Под бледным светом луны он был виден как на ладони. Высокий и худой, он был одет в хакама,[44] но почему-то без хаори.[45] Щеки впалые, будто выдолбленные стамеской. Мужчина дождался, пока Тика скрылась за углом, после чего направился в сторону насыпи.

Выбираясь из зарослей пожухлого мисканта, Матахатиро вспомнил, как Тика внезапно разволновалась, рассказывая о нападении на Кадзикаву. Возможно, в тот момент она собиралась поведать ему о человеке по имени Сигэнодзё, но так и не решилась. Вместо этого она довольно точно описала его внешний вид.

«Про ронинов Асано можно забыть», — подумал Матахатиро. Он был уверен, что и подметное письмо, и убийство свиты во время нападения на Кадзикаву — дело рук этого Сигэнодзё.

Однако это его совсем не успокоило. Из подслушанного разговора он понял, что ненависть, которую этот мужчина испытывал к Кадзикаве, была глубокой и непримиримой. Неизвестно, когда и где он снова решится напасть на своего врага. Кроме того, Тика, описывая наружность нападавшего, упустила одну важную деталь.

Наблюдая за мужчиной с того момента, как он вышел из тени дерева, и до тех пор, покуда он не исчез в ночи, Матахатиро инстинктивно почуял, что перед ним очень искусный в обращении с холодным оружием воин. Он и сам был похож на длинный, острый меч, пропитанный духом смерти. Матахатиро был уверен, что только счастливая случайность позволила сегодня Тике благополучно вернуться домой.

6

У входа в усадьбу неожиданно послышались громкие и веселые мужские голоса. Видимо, гости, которые пришли после обеда, начали расходиться. Услышав этот шум, О-Нацу виновато втянула голову в плечи:

— Ой, совсем заболталась с вами. Давайте-ка я быстренько приберу…

О-Нацу принесла Матахатиро и Хосое ужин. Отвечая на расспросы любопытных ронинов, она присела рядышком и, слово за слово, втянулась в разговор. О-Нацу была дочерью торговца из квартала Нисинокубо. В услужение к хатамото пошла, чтобы выучиться благородным манерам. Несмотря на это, в ней еще оставалось много детского и наивного. За прошедшие десять дней она успела привязаться к телохранителям и теперь частенько надоедала им пустой болтовней.

— Похоже, что господин Хаттори уже уходит, — сказал Хосоя.

Гость по имени Сэйдзиро Хаттори был старшим сыном хатамото с доходом в две тысячи коку риса, который жил в пятом квартале. И об этом, и о том, что сегодняшний гость официально помолвлен с Тикой, им только что рассказала все та же О-Нацу.

— По-моему, господин Микинодзё и господин Хёбу вышли его проводить, — прошептала О-Нацу. Проворно собрав посуду, она встала и выскочила из комнаты.

Хёбу был третьим сыном Кадзикавы. Именно его молодой голос только что звучал среди общего смеха.

— Вроде бы все удачно выходит с новой помолвкой, но покуда этот тип, Сигэнодзё Исигуро, от нее не отстанет, не видать нашей госпоже Тике покоя, — подал голос Хосоя.

— Отстанет, не отстанет — Кадзикава ему отказал раз и навсегда и помолвку расторг. А зачем он теперь за ней ходит по пятам, так это только ему и ведомо, — ответил Матахатиро, невольно проникаясь сочувствием к Тике.