История Тома Джонса, найденыша (Книги 7-14)

- Греки и троянцы! Что это за звери? - спросил один из прапорщиков.- Я знаю все войска в Европе, а о таких не слышал.

- Не притворяйтесь более невежественным, чем вы есть на самом деле, мистер Норсертон,- сказал почтенный лейтенант.- Вы, наверное, слышали о греках и троянцах, хоть, может быть, и не читали Гомера в переводе Попа. Гомер сравнивает - мистер Джонс напомнил мне это место - троянских воинов с гогочущими гусями и очень хвалит молчаливость греков. Клянусь честью, замечание нашего волонтера совершенно справедливо.

- Ей-богу, отлично это помню,- сказал француз,- мы читали это в школе мадам Дасье: греки, троянцы, они сражались за женщину; oui, oui, мы все это читали.

- Черт бы побрал этого Гомеришку! - воскликнул Норсертон.- Знаки от него до сих пор не зажили на моей... Вон Томас, наш однополчанин, вечно таскает с собой в кармане Гомера. Будь я проклят, если не сожгу его, попадись он мне только в руки! Был там и другой сукин сын - Кордериус; за него тоже перепало мне немало розг.

- Так вы были в школе, мистер Норсертон? - спросил лейтенант.

- Был, пропади она пропадом! - отвечал Норсертон.- Черт бы подрал моего родителя за то, что послал меня туда! Старикан хотел сделать меня попом - да шалишь, старый хрыч, я тебя околпачу! Не такой я идиот, чтобы пичкать себя твоим вздором! Вот и Джемми Оливер, из нашего полка, тот тоже чуть было не попал в попы, и как жаль было бы: он такой красавец! Но провел своего хрыча почище меня: ни читать, ни писать не умеет!

- Вы даете очень лестную характеристику вашему приятелю,- сказал лейтенант,- и вполне им заслуженную, смею сказать. Только оставьте, пожалуйста, Норсертон, вашу глупую и скверную привычку сквернословить. Уверяю вас, вы ошибаетесь, если думаете, что это остроумно и приятно в обществе. Послушайтесь также моего совета: перестаньте поносить духовенство. Оскорбительные прозвища и хула на целую корпорацию всегда несправедливы, особенно когда направлены на такие священные обязанности: ведь поносить корпорацию - значит поносить обязанности, которые она исполняет. Предоставляю вам самим судить, насколько несообразно такое поведение в людях, идущих сражаться за протестантскую религию.

Мистер Аддерли (так звали второго прапорщика), который до сих пор напевал какую-то песенку, пристукивая каблуками, и, казалось, не слушал, о чем идет разговор, сказал теперь:

- Oh, monsieur, on ne parle pas de la religion dans la guerre1.

- Хорошо сказано, Джек,- поддержал его Норсертон.- Если бы все дело было только в la religion, так пусть попы и дерутся между собой вместо меня.

- Не знаю, джентльмены, каково ваше мнение,- сказал Джонс,- но, по-моему, не может быть ничего благороднее, как защищать свою религию; из немногих прочитанных мной книг по истории я сделал заключение, что храбрее всех сражались солдаты, одушевленные религиозным пылом. Что касается меня лично, то, хотя я люблю короля и родину, надеюсь, не меньше других, все же интересы протестантской религии являются немаловажной причиной, побудившей меня сделаться волонтером. Норсертон лукаво подмигнул Аддерли и шепнул ему:

- Давай-ка посмеемся над ним, Аддерли, проучим нахала.- Потом, обратившись к Джонсу, сказал: - Я очень рад, сэр, что вы поступили волонтером в наш полк, потому что, ежели наш поп хватит лишнее, вы с успехом можете заменить его. Полагаю, вы были в университете, сэр; разрешите узнать, в каком колледже?

- Я не был не только в университете, сэр,- отвечал Джонс,- но даже и в школе: видите, какое у меня преимущество перед вами!

- Я высказал свое предположение лишь на основании ваших обширных познаний,- заметил прапорщик.

- Ах, что касается познаний, сэр,- отвечал Джонс,- то их можно приобрести не бывши в школе, равно как и бывши в ней- не научиться ничему.

- Прекрасно сказано, волонтер! - воскликнул лейтенант.- Право, Норсертон, лучше оставьте его в покое: не по зубам орешек!

Язвительное замечание Джонса не очень понравилось Норсертону, но он счел его не настолько обидным, чтобы ответить на него ударом либо словами "мерзавец" или "подлец" - единственные реплики, которые приходили ему на ум. Словом, он промолчал, но решил при первом удобном случае ответить на шутку оскорблением.

Пришла очередь мистеру Джонсу провозгласить, как говорится, тост; он не удержался и назвал свою дорогую Софью. Сделал он это тем более охотно, что никто из присутствующих, казалось ему, не мог догадаться, кого он имеет в виду.

Но лейтенант, распорядитель пира, не удовлетворился одним именем и непременно пожелал знать фамилию Софьи. После минутного колебания Джонс назвал мисс Софью Вестерн. Прапорщик Норсертон объявил, что не будет пить за ее здоровье в той же круговой, в которой бы пил свой тост, если кто-нибудь не поручится за нее.

- Я знал одну Софью Вестерн,- сказал он,- которая была в связи чуть не с половиной всех кавалеров в Бате; может быть, это та самая?

Джонс торжественно поклялся, что это не она, прибавив, что названная им леди-из лучшего общества и с крупным состоянием.