История Тома Джонса, найденыша. Том 1 (книги 1-8)

Войдя в залу, Вестерн встретил Джонса, и тот, пораженный его диким взглядом, бледностью и прерывистым дыханием, с беспокойством спросил о причине столь горестного вида. Сквайр тотчас же рассказал ему все случившееся, закончив резкими обвинениями против Софьи и патетическими жалобами на горькую участь отцов, которых судьба наградила дочерьми.

Джонс, ничего еще не знавший о счастье, выпавшем на долю Блайфила, в первую минуту был как громом поражен этим известием; но через минуту он немного овладел собой, и отчаянье, как говорил он после, внушило ему мысль обратиться к мистеру Вестерну с предложением, для которого, с первого взгляда, требовалось беспримерное бесстыдство. Он попросил разрешения пойти к Софье и попробовать добиться от нее подчинения воле отца.

Даже если бы сквайр отличался проницательностью, равной его близорукости, то возбужденное состояние, в котором он находился в ту минуту, ослепило бы его. Он поблагодарил Джонса за предложение уладить это дело, сказав ему: «Ступай, ступай, попробуй сделать что можешь», – и в заключение несколько раз поклялся, что выгонит дочь со двора, если она не согласится на этот брак.

Глава VIII

Свидание Джонса с Софьей

Джонс в ту же минуту отправился к Софье и нашел ее только что поднявшейся на ноги, со струившимися из глаз слезами и кровью на губах. Он бросился к ней и голосом, полным нежности и страха, спросил:

– Милая Софья! Что означает этот ужасный вид? Она ласково посмотрела на него и сказала:

– Мистер Джонс, ради бога, как вы сюда попали? Оставьте меня сию минуту, умоляю вас!

– Не давайте мне такого жестокого приказания, – отвечал он. – Сердце мое обливается кровью больше, чем ваши губы. О Софья, с какой радостью я пролил бы всю свою кровь, чтобы спасти одну каплю вашей!

– Я и без того уже слишком многим вам обязана, вы, конечно, это знаете, – сказала Софья, устремив на него долгий нежный взгляд, потом со страдальчески исказившимся лицом воскликнула: – Ах, мистер Джонс, зачем спасли вы мою жизнь? Смерть моя принесла бы нам обоим больше счастья!

– Принесла бы больше счастья! – воскликнул Джонс. – Мне легче было бы умереть на дыбе, на колесе, чем перенести… вашу… не могу даже вымолвить этого страшного слова! Для кого же я живу, как не для вас?

И голос и взгляд его были полны невыразимой нежности, когда он произносил эти слова; в то же время Джонс мягко взял Софью за руку, и она ее не отняла; по правде сказать, вряд ли она и сознавала, что делает пли что с ней делается. Несколько минут влюбленные провели в молчании; пылкие взоры Джонса были устремлены на Софью, а она стояла, потупив глаза в землю. Наконец она собралась с силами и снова попросила его оставить ее, говоря, что она неминуемо погибла, если их застанут вместе.

– Ах, мистер Джонс, – прибавила она, – вы не знаете, какая ужасная вещь произошла сегодня!

– Я знаю все, дорогая Софья, – отвечал он. – Жестокий отец ваш рассказал мне все и сам послал меня сюда к вам.

– Отец прислал вас ко мне? – воскликнула она. – Да вы бредите!

– Дай Бог, чтобы все это было только бредом! Ах, Софья, отец ваш прислал меня выступить в защиту моего ненавистного соперника, расположить вас в его пользу. Я готов был пойти на все, лишь бы только быть допущенным к вам. Скажите же мне что-нибудь, Софья! Успокойте мое истерзанное сердце. Еще никто на свете не любил так безумно, как я. Не отнимайте же так жестоко вашей дорогой, вашей милой, вашей нежной руки, – одна минута оторвет вас от меня, может быть, навеки… Поверьте, только это ужасное событие могло заставить меня забыть почтительность и благоговение, которое вы всегда мне внушали.

С минуту Софья молчала в смущении, затем, ласково взглянув на него, спросила:

– Что же мистер Джонс хотел бы услышать от меня?

– Обещайте мне только, – отвечал он, – что вы никогда не отдадите вашей руки Блайфилу.

– Не произносите этого ненавистного имени! Будьте спокойны, я никогда не отдам ему того, что в моей власти не отдавать.

– А теперь, – продолжал Джонс, – раз уж вы так бесконечно добры, сделайте мне еще одно маленькое одолжение; скажите, что я могу надеяться.

– Увы! – сказала она. – Куда увлекаете вы меня, мистер Джонс? Какую надежду могу я вам подать? Вы ведь знаете намерения моего отца.

– И я знаю, – отвечал он, – что вас невозможно заставить подчиниться им.

– Но к каким ужасным последствиям приведет мое непослушание! Моя погибель тревожит меня меньше всего. Мысль быть причиной горя отца – вот что для меня невыносимо.

– Он сам его причина, – сказал Джонс. – Пусть не применяет к вам власти, которая не дана ему природой. Подумайте о моем горе, если я должен буду потерять вас, и скажите, на чью сторону жалость склонит ваше сердце.

– Подумать о вашем горе! – отвечала Софья. – Неужели вы воображаете, что я не сознаю, сколько бедствий навлеку я на вас, если уступлю вашему желанию? Именно эта мысль и придает мне решимость просить вас оставить меня навсегда, не идти навстречу собственной гибели.