История Тома Джонса, найденыша

Рядом с комнатой миссис Вотерс расположилась персона одного ирландского джентльмена, прибывшего в гостиницу слишком поздно, так что мы еще не имели возможности о нем упомянуть. Джентльмен этот был из тех, кого ирландцы зовут калабаларо, или кавалерами. На положении младшего брата в хорошей семье он не имел дома никакого состояния и принужден был искать его на стороне; с этой целью он направлялся теперь в Бат — попытать счастья в карточной игре и с женщинами.

Этот молодой человек читал в постели роман миссис Бэн[241]: кто-то из приятелей внушил ему, что нет лучшего способа добиться успеха у дам, как усовершенствовав свой ум поглощением изящной литературы. Услышав страшный шум за стеной, он моментально соскочил со своего ложа и, схватив в одну руку шпагу, а в другую горевшую возле него свечу, направился прямо в комнату миссис Вотерс.

Если вид постороннего мужчины в одной рубашке в первую минуту еще больше оскорбил стыдливость этой дамы, то зато сильно уменьшил ее страхи, ибо не успел калабаларо переступить порог, как воскликнул:

— Мистер Фитцпатрик! Скажите, ради дьявола, что тут за кавардак?

На что приезжий тотчас ответил:

— А, мистер Маклаклан! Как рад я видеть вас здесь!.. Этот негодяй обольстил мою жену и лежал с ней в одной постели!

— Какую жену? — удивился Маклаклан. — Разве я не знаю миссис Фитцпатрик очень хорошо и разве не вижу, что дама, с которой лежал этот джентльмен, стоящий здесь в одной рубашке, вовсе не она?

Фитцпатрик, взглянув на даму и прислушавшись к ее голосу, который можно было различить и на гораздо большем расстоянии, убедился в допущенной им прискорбной ошибке и рассыпался в извинениях перед миссис Вотерс, затем, обратясь к Джонсу, сказал:

— Прошу обратить внимание, что у вас я не прошу извинения, потому что вы меня ударили, и завтра утром вы мне заплатите за это своей кровью.

Джонс выслушал эту угрозу с большим презрением, а мистер Маклаклан сказал приятелю:

— Постыдились бы вы, право, мистер Фитцпатрик: как можно беспокоить людей в такой час! Если бы в гостинице не спали, то вы подняли бы всех на ноги, как меня. Джентльмен обошелся с вами по справедливости. У меня нет жены, но, поступи вы с ней таким образом, — даю слово, я перерезал бы вам горло.

Боязнь за репутацию миссис Вотерс привела Джонса в такое замешательство, что он не знал, что сказать и что предпринять; но, как было замечено, женщины в подобных случаях гораздо находчивее мужчин. Миссис Вотерс вспомнила, что из ее комнаты есть ход в комнату мистера Джонса; отстаивая свою женскую честь, она с негодованием воскликнула:

— Не понимаю, о чем вы говорите, мерзавцы! Никому из вас я не жена. На помощь! Насилие! Разбой! Насилие!

Когда на крик в комнату вбежала хозяйка, миссис Вотерс яростно накинулась на нее, говоря, что «она считала себя в приличной гостинице, а не в публичном доме, а вот шайка негодяев ворвалась к ней в комнату, покушаясь на ее честь, а может быть, даже на жизнь, между тем как и то и другое ей одинаково дорого».

Тут хозяйка завопила еще пронзительней бедной женщины, лежавшей в постели, приговаривая, что «она погибла и что вконец замарана репутация ее заведения, до сих пор совершенно незапятнанная». Потом, обратясь к мужчинам, крикнула:

— Да что же, черт возьми, значит вся эта сумятица в комнате леди?

Фитцпатрик, опустив голову, проговорил, что «допустил ошибку и от всего сердца просит извинения», после чего вышел вон со своим соотечественником. Джонс, мигом сообразив, чего от него хочет красавица, беззастенчиво объявил, что «прибежал на помощь, услышав, как выламывают дверь, с намерением, должно быть, обокрасть леди, и что если действительно таково было намерение этих господ, то он вовремя помешал им».

— Никогда в моем доме не случалось воровства, с тех пор как я держу гостиницу, — вознегодовала хозяйка. — Прошу вас, сэр, принять к сведению, что я не укрываю у себя грабителей и самое это слово ненавижу, хоть и приходится произносить его. В мой дом допускаются только честные и порядочные джентльмены, и, благодарение судьбе, я никогда не терпела недостатка в таких постояльцах: их бывает у меня столько, сколько вмещает моя гостиница. Здесь останавливается лорд… — И она привела целый список имен и титулов, из которых многие мы, пожалуй, даже не вправе печатать, не нарушая парламентской привилегии.

Джонс терпеливо слушал, но наконец не выдержал и, прервав хозяйку, попросил извинения у миссис Вотерс, что вошел к ней в одной рубашке, уверяя, что только тревога за ее безопасность побудила его к такому шагу. Читатель может составить представление об ее ответе и обо всем ее поведении в конце описываемой сцены, если вспомнит, что она прикинулась скромной женщиной, которую разбудили от сна трое ворвавшихся в ее комнату незнакомых мужчин. Эту роль она взяла на себя и, надо сказать, исполнила так хорошо, что ни одна из наших театральных актрис не могла бы превзойти ее ни на сцене, ни в жизни.