История Тома Джонса, найденыша

Что Софья сказала, или сделала, или подумала по поводу этого письма, сколько раз его перечитала и перечитывала ли вообще — все это предоставляем решить воображению читателя. Ответ ее он, может быть, увидит впоследствии, но не теперь, по той причине (между прочим), что теперь она вовсе не отвечала, тоже по многим основательным причинам, в частности, потому, что у нее не было ни бумаги, ни чернил.

Вечером Софья сидела, задумавшись о полученном письме, а может быть, о чем-нибудь другом, как вдруг страшный шум внизу прервал ее размышления. Шум этот был не чем иным, как ожесточенной перебранкой двух людей. По голосу одного из них она тотчас же узнала отца, но не вдруг догадалась, что визгливые ноты другого издаются органом тетушки Вестерн, которая только что приехала в Лондон и, узнав от одного из своих слуг, остановившегося в «Геркулесовых столпах», адрес брата, отправилась прямо к нему.

Простимся поэтому с Софьей и, со свойственной нам учтивостью, уделим внимание приехавшей даме.

Глава IV, в которой Софью освобождают из заточения

Сквайр и священник (хозяина постоялого двора с ними на этот раз не было) курили трубки, когда их уведомили о приезде миссис Вестерн. Едва услышав ее имя, сквайр тотчас же бросился ей навстречу, чтобы проводить наверх. Надо сказать, что он строго соблюдал все такие церемонии, особенно по отношению к сестре, которой боялся больше всего на свете, хотя никогда в этом не признавался, а может быть, и сам того не знал.

Миссис Вестерн, войдя в столовую, опустилась в кресло и начала жаловаться:

— Ну и путешествие! Ужас что такое! Дороги, кажется, сделались еще хуже, с тех пор как столь усердно издаются законы об их благоустройстве. Послушайте, братец, как вы попали в такую трущобу? Готова побожиться, что ни один порядочный человек не переступал еще за порог этого дона.

— Ничего не знаю, — отвечал сквайр, — по-моему, дом как дом. Хозяин постоялого двора мне посоветовал. Ведь он тут всех бар знает, ну я и решил положиться на него.

— А где же племянница? — продолжала миссис Вестерн. — Побывали вы уже с визитом у леди Белластон?

— Племянница ваша в безопасности; она наверху, в своей комнате.

— Как! Она здесь и не знает о моем приезде?

— Нет, к ней никто не имеет доступа, потому что она сидит под замком. Она жива и здорова! Я взял ее у леди Белластон в тот же вечер, как приехал, и смотрю за ней во все глаза! Теперь я за нее спокоен: она у меня, как лисица в мешке.

— Боже мой, что я слышу! Я так и думала, что вы чего-нибудь натворите, если я пущу вас в Лондон одного! Но вы поставили на своем, и я умываю руки, потому что не давала согласия на ваш отъезд. Разве вы не обещали мне, братец, не применять никаких насильственных мер? Разве не эти насильственные меры заставили племянницу бежать из вашего дома? Вы, верно, хотите, чтобы это снова случилось?

— Тьфу, черт! Слыхали вы что-нибудь подобное?! — воскликнул сквайр, хватив трубкой об пол. — Я ждал, что вы меня за это похвалите, а вы вон как накинулись!

— Помилуйте, братец! Когда же давала я вам хотя бы малейший повод думать, что я одобрю заточение племянницы? Сколько раз твердила я вам, что в свободном государстве с женщинами нельзя обращаться деспотически! Мы так же свободны, как и мужчины, и, должна сказать, заслуживаем этой свободы больше, чем они. Если вы желаете, чтобы я хоть на минуту осталась в этом проклятом доме, чтобы я продолжала признавать вас своим родственником или заниматься вашими семейными делами, так позвольте сию же минуту освободить племянницу.

Она сказала это таким повелительным тоном, стоя спиной к камину и заложив одну руку за спину, а другою захватив щепоть табаку, что сама Фалестрида во главе амазонок была едва ли грознее ее. Неудивительно, что у бедного сквайра от страха душа в пятки ушла.

— Вот он! — сказал он, бросая ключ на стол. — Делайте с ним, что хотите. Я хотел только продержать ее до приезда Блайфила, который ждать себя не заставит. Но если до тех пор случится какая беда, так меня, пожалуйста, не вините.

— Головой отвечаю за все, — отвечала миссис Вестерн. — Но я вмешиваюсь в это дело не иначе, как с условием, чтобы вы всецело предоставили его моим заботам и ничего не предпринимали самостоятельно, без моих указаний. Если вы ратифицируете эти условия, братец, я постараюсь спасти честь вашей фамилии, если нет — сохраняю нейтралитет.

— Прошу вас, сэр, — сказал священник, — послушайтесь на этот раз совета миссис Вестерн: может статься, словами убеждения она добьется от мисс Софьи большего, чем вы могли бы учинить при помощи суровейших мер.

— Ты чего суешься? — закричал сквайр. — Если еще скажешь хоть слово, я тебя тут же плетью хвачу.