История Трапезундской империи

В отличие от Синопа у Амиса, как свидетельствуют археологические находки, какое-то поселение, видимо, существовало еще до греческой колонизации. Основание же полиса античными авторами приписывается как милетянам, так и фокейцам и даже афинянам. Вероятно, было несколько волн колонизации, как о том свидетельствует несколько испорченный текст Страбона[284]. Город возник в VII в. до н. э. на небольшом плато западнее современного турецкого города Самсун. Амис был лишен хорошей гавани (бухта была мелкой, открытой ветрам), но зато контролировал главную сухопутную торговую дорогу Анатолии с севера — на юг, к Амасии, Зеле и Каппадокии, имел неплохую естественную защиту и источники питьевой воды. Кроме того, он постепенно подчинил себе плодородные земли долин Фемискиры и Сидены.

Горные области Понта славились диким медом. Мед, собираемый с деревьев близ Трапезунда, обладал резким специфическим дурманящим запахом и вкусом и имел репутацию целебного свойства от эпилепсии[285], но Аристотель особо отмечал качества «белого» меда долины Фемискиры, зимнего производства, привозимого для продажи в Амис[286].

Трапезунд, как и Керасунт, был колонией Синопа и выплачивал дань метрополии[287]. Основание его хроника Евсевия Кесарийского (260-е гг. — 339 г. н. э.) относит к 757/6 г. до н. э.[288] Вслед за ним сирийские историки XII–XIII вв. Михаил Сириец и Григорий Абульфарадж Бар Эбрайя писали об основании Трапезунда на Понте во время правления Ромула (754/753–717/716 гг. до P. X.) в Италии, т. е. также относили возникновение города в VIII в.[289] А. И. Иванчик, исследуя проблему, указывал на дату основания Трапезунда позднее основания Синопа[290]. Не имея подтверждений даты Евсевия в античных источниках, можно считать ее условной, связывая это событие с первой волной милетской колонизации Понта. Неоспоримый terminus ante quem относится к середине VI в. до н. э. В любом случае представление о Трапезунде как о древнейшем городе на греческом востоке, носителе аттической традиции (Милет — колония Афин), прочно укоренилось в трапезундской средневековой литературе[291].

Место основания Трапезунда[292], в трех километрах от устья речушки Мачка Дере (Дегирмен Дере), нельзя считать географически удачным во всех отношениях. Естественная гавань была небольшой, открытой сильным зимним ветрам (норд-вест и норд-норд-вест) и годилась лишь для летней навигации[293] (лишь впоследствии, в римское время, порт был значительно укреплен и расширен). С юга к городу близко подступали горы, а с запада и востока защищали глубокие овраги, вдоль которых в античности и в Средневековье возводили стены. Основные торговые магистрали проходили западнее. И все же именно выход к морю, относительная естественная защита[294], удачное место для акрополя на обрывистой скале, имевшей вверху форму стола (отсюда и название города, от греч. τραπεζοϋς — стол), обилие рыбы в окрестных водах, хорошие условия для виноделия и, особенно, активная торговля с окрестными племенами и связи с Колхидой способствовали медленному росту города и повышению его значения в округе. Пограничный характер поселения определялся как его географическим положением между разными ландшафтно-климатическими зонами, так и тем, что он постоянно служил зоной оживленных межэтнических контактов[295]. Все большее значение приобретала и эксплуатация залежей полезных ископаемых: железа, серебра, квасцов.

На рубеже V и IV вв., когда Ксенофонт посетил город, затем описав его в «Анабасисе», Трапезундуже был многолюдным процветающим центром с собственным флотом (из которого пятидесяти — и тридцативесельная галеи, а также торговые суда были сразу предоставлены отряду Ксенофонта). Не случайно, что именно по дороге к Трапезунду шли «десять тысяч»: она уже была известна как грекам, так и персам. Трапезунд поддерживал союзные отношения и торговал с окружавшими его колхами, с избытком обеспечивал себя продовольствием и вином. С другой стороны, врагами трапезундцев были незамиренные колхи, а также дрилы, с которыми время от времени трапезундцы конфликтовали, пытаясь использовать против них иные племена или тех же греческих наемников Кира, возвращавшихся из Персии, когда те стояли лагерем в деревнях близ Трапезунда[296].

Заметными городами Понта были другие колонии Синопа: Керасунт и Котиора (Орду), а также город Каруса (Герзе). Даты их основания нам неизвестны. Во времена Ксенофонта все эти города, как и Трапезунд, платили дань Синопу и находились под его главенством и защитой. В Котиоре был синопский наместник (гармост), а отношения города с соседними тибаренами и мосинойками были в основном мирными. Однако первоначально территория Котиоры (как, видимо, и других колоний Синопа) была отнята насильственно синопцами у варваров[297]. Затем отношения наладились. Керасунт, как и Трапезунд, заключал дружественные соглашения с близлежащими варварскими поселениями в горах и покупал у них скот и другие продукты[298].