Когда авангард Давида Комнина под командованием юного полководца Синадина[802]
приближался к Никомидии, Ласкарь, предприняв обходной маневр, напал на него с тыла. Синадин был застигнут врасплох и потерпел поражение. Часть его отряда была изрублена, часть бежала, а часть попала в плен, как о том говорилось в Панегирике Хониата. Итогом этих событий стало ограничение передвижения войск Давида к западу от Пафлагонии[803]. Никомидия имела большое стратегическое значение для противников. Приобретя ее, Давид, по меткому замечанию В. Лорана, «соединял» два моря и отрезал никейскому сопернику выход к Константинополю[804]. Но хотя это поражение и приостановило наступление Давида, оно еще не создавало угрозы его непосредственным владениям в Пафлагонии, где он опирался на мощные приморские крепости Ираклии и Амастриды. Именно тогда Давид предпринимает меры по укреплению этих городов, возводит стены и башню Ираклии Понтийской[805]. Поражение Синадина имело локальное значение, было значительно преувеличено энкомиастом-Хониатом и не привело к перелому в борьбе за Пафлагонию[806].Но в течение последующего периода могущество и авторитет Ласкаря росли, а у Давида, отрезанного от областей Вифинии, сил не прибавлялось. Единственным выходом для него было обратиться за помощью к естественному союзнику, врагу Ласкаря — правителю (с 20 августа 1206 г. — императору) Латинской империи Генриху. С заключением этого союза хоронились планы Комнинов восстановить Византию и Давид переходил к глухой обороне. Союзные отношения были установлены до 23 августа 1206 г.[807]
Инициатором второго столкновения был Феодор Ласкарь, предпринявший в октябре — декабре 1206 г. поход в Пафлагонию[808]
. Ласкарь сумел привлечь на свою сторону население пограничной Плусиады и подойти к Ираклии[809]. Для никейской армии поход был нелегким: пришлось переправляться через реку Сангарий, где был обращен в бегство небольшой заслон противника. Давид осуществил ряд мер для обороны: завалив путь через горные проходы и поставив искусственные заграждения на дорогах, он расставил часть войск на выгодных рубежах в горах, вооружив их метательным оружием. Однако, расчистив проходы, Ласкарь сумел преодолеть заграждения и сжечь заслоны, никейцы проложили удобную дорогу. Войска, оставленные Давидом в горах, не получили обещанной поддержки и были разгромлены, попав в ловушку. Часть их оказалась в плену, другая — бежала. Пополнив свою армию за счет пленных, Феодор Ласкарь приблизился к Ираклии, где за стенами скрывался его главный противник. Панегирик рисует обреченность осажденного, которого спасла лишь вовремя подоспевшая помощь латинян[810]. Хониат сгущает краски: Ираклия была сильной крепостью, с большими запасами продовольствия, излишки которого Давид Комнин позже отправит в Константинополь. Да и последующие приступы Ласкаря под стены Ираклии, как писал Месарит, долгое время были бесплодны[811].Итак, «франки» в конце 1206 г. в критический для Давида момент выступили ему на помощь. Виллардуэн, не упомянув самого Давида, отметил, что военные действия велись из-за нарушения Ласкарем условий перемирия[812]
. Сопоставим изложение военных действий Хониатом и Виллардуэном. Первый писал, что латиняне, заняв Никомидию, создали угрозу для Феодора I, заставив его колебаться между штурмом Ираклии и спешным отходом к Никомидии, навстречу «франкам». Ласкарь избрал последнее[813], так как захват Никомидии отрезал его от Никеи и Пруссия. По Виллардуэну, в районе Никомидии действовал сенешаль Романии Тьерри де Лоос[814]. Но западнее наносился и другой удар — нацеленный в глубь никейской территории. Латиняне укрепились в г. Кизик и брали большую добычу от набегов на никейские земли[815]. Ласкарь, бросив осаду Ираклии, напал на латинский отряд, действовавший у Никомидии. Но тот не принял боя (вероятно, из-за малочисленности) и, по Хониату, бросив обоз и терпя потери, отошел к Константинополю. Ласкарь, видимо, не преследуя «франков», возвратился к Кизику и несколько раз пытался взять его штурмом. Борьба шла с большими потерями для двух сторон и приняла затяжной характер[816].