История третья: На склоне Немяна Тамаля

Когда взгляды Капа и Лавеина стали совсем выразительными: «Ты вообще пить чай собираешься?», Сиф мужественно сделал первый глоток, прислушиваясь к себе: как вообще организм воспримет? От насыщенного аромата слегка мутило, поэтому мальчик старался быть осторожным, но организм, вроде, был не против чая как такового. Осмелев, Сиф снова отпил и спросил:

— А как вообще Тиль?

— Что значит «как»? — пожал плечами Лавеин. — Кризис ещё не прошёл, так что никаких прогнозов делать я не возьмусь. Оставим это Нострадамусу.

— Понятно… И долго ещё?

— Не имею ни малейшего понятия, потому что всё, что мы можем дать Анатолю — это медикаментозную поддержку. А вот завязать — психологически — он сможет только сам, и желательно, чтобы его семья его в этом поддерживала… — выразительный взгляд в сторону Капа. Тот невозмутимо отправил в рот последний кусок кренделя и пожал плечами:

— Да поддерживаем, поддерживаем…

— Говорит мне человек, который и за вторым братом… не уследил?

Кап покаянно вздохнул:

— Я не подумал, что это так скажется.

— Будь моя воля, — жёстко сообщил врач, — я бы никогда больше не отпустил Анатоля к вам, потому что вы не можете никаких гарантий дать, я же это прекрасно вижу.

Вид Капа стал по-настоящему виноватым:

— Ну я же не знал… Сив, мог бы и предупредить!

— Артём, вы не поняли, — Лавеин нахмурился. — Употребление любого психостимулятора — в ситуации вашей семьи однозначное зло. Любого. Любым членом семьи — вами, Иосифом, даже друзьями, приехавшими в гости.

— Это совершенно легальный препарат, употребляемый множеством людей по всему свету, — возмутился Кап. — Военными, туристами, любителями многих экстремальных видов спорта и…

Лавеин покачал головой:

— Вы точно не поняли… В вашей семье этого быть больше не должно. Хоть трижды легальных препаратов, хоть четырежды, хоть психостимуляторов, которые рекомендует к употреблению сама британская королева. Потому что для Иосифа это — смерть, в зависимости от дозы либо быстрая, либо не очень. А для Анатоля… Ну, это как долго носить гипс, чтобы сломанная рука зажила, а потом снять — и намеренно сломать снова.

Кап взглянул на всё ещё бледного Сифа и тяжело вздохнул:

— А мне что, тоже сюда ложиться?

Лавеин не ответил — а что тут сказать?

Кап понял молчание и отвернулся.

Сиф вздохнул и постарался усилием воли отогнать от себя очередной приступ слабости, поспешно опуская на стол стакан, ставший неожиданно тяжёлым. Пальцы беспомощно дрожали, словно в стакане не чай был налит, а неподъёмная ртуть. Звуки накатывались волнами, сменяясь звенящей тишиной, и в ней гулко и неестественно прозвучала глупая фраза:

— Кажется, я сейчас рухну…

Последнее слово он уже произнёс, не слыша, и мягко выскользнул из трёхмерного пространства и тесной оболочки тела, зависнув в мягком сером тумане, где не было ни верха, ни низа, ни вообще ничего.

Где-то вдалеке с грохотом опрокинулся на пол стул. Точнее, что-то с грохотом опрокинулось, а уж что было это «что-то» — стул или весь земной шар — Сиф не знал. Потом постепенно туман рассеялся, исчезла невесомость, и Сиф понял, что сидит на полу, а Кап мокрой рукой протирает ему лоб.

— Сива…

Кажется, это сегодня уже был.

Сиф подумал-подумал — и снова ускользнул в серый туман. Вдруг в следующий раз случится что-нибудь новенькое?

Глава 4(17). Память

Чириканье синтетических птичек на телефоне означало, что пришло сообщение. Одно. Второе. Третье. Ого, четвёртое! Все разом? Это что же такое случилось, интересно?

Сиф неохотно открыл глаза и мутным взглядом окинул расстилающийся перед ним мир.

Кабинет Лавеина — ага, это уже было. Сам врач за столом, бодро печатающий что-то на компьютере. Так, а Кап где?

— Сива, ещё раз свалишься — убью!

А вот и Кап. Только голос у него слишком жалобный для всерьёз замышляющего убийство своего друга командира Шакалов.

— Виноват… То есть, извини, — в потолок вздохнул Сиф, прислушиваясь к своему телу. Ощущения были не из лучших — как будто валяешься гриппозный и температурящий уже который день подряд.

Снова зачирикали птички.

— А где мой телефон, Кап?

— А… а я у тебя взял, — Артём говорил подозрительно беспечно. — А что?

— Дай прочитать.

— Тебе нельзя! — поспешно возразил Кап.

— А если это командир написал? — выбирать, о чём можно говорить в присутствии Лавеина, а о чём нельзя, Сиф уже не стал. Во всяком случае врач производил впечатление человека, который не будет ни задавать вопросов, ни болтать «налево», да и его слова про Шанхая были… довольно странными. Кто такой Захар Шацкий?

«Об этом подумаю потом», — отмёл размышления в сторону Сиф, осторожно садясь, и требовательно нахмурил брови, как обычно хмурился, когда кто-то из сослуживцев его «всерьёз» не хотел воспринимать:

— Кап!

Кап сидел рядом, на стуле, и вертел мобильник в руках:

— Да не писал тебе твой командир!

— Пять сообщений, Кап. Теория вероятности однозначно указывает на то, что хотя бы в одном случае из пяти я понадобился именно ему.

Командир Шакалов посмотрел на экранчик телефона и хмыкнул довольно:

— Обломалась твоя теория вероятности! Одно сообщение от некоей Расточки — подруга твоя, да?

— Кап!