История третья: На склоне Немяна Тамаля

— Ладно, ладно. Ещё одно с неизвестного номера — непринятый вызов. И три от некоего дядьки… Эй, Сива! — он не успел и глазом моргнуть, как телефон оказался в руках младшего друга.

— Дядька — это он и есть…

Сиф уже собирался прочитать первое сообщение от командира, сообразив, что давно уже надо было ему написать, но не выдержал и открыл Расточкино. Она ведь так давно ему не писала… Да и он, признаться, тоже очень-очень давно первым ни ей, ни Каше не писал. Там, в Горье, было не до того — КМП, Алёна, ранение, Тиль, Леон… А во время поездки «по городам и весям» и вовсе не хотелось возвращаться мыслями к Москве и думать о друзьях — здесь была совсем-совсем другая жизнь, будто с чистого листа… Вернее, не совсем с чистого — маячило за гранью памяти грозное прошлое.

Последние несколько дней Сиф, наверное, тоже друзьям не писал… Хотя в памяти упорно отказывались всплывать хоть какие-то целостные «картинки» о недавних событиях.

«А у нас админ. раб. по математике прошла. И итоговый диктант. Ты когда вернёшься?»

Сиф сглотнул, тщетно пытаясь подобрать слова, чтобы как-то вразумительно ответить. В голову ничего не лезло — ни словечка, ни идеи.

… Тут затрезвонил телефон у Лавеина, о котором Сиф уже успел забыть.

— Сто шестнадцатый кабинет, Димитр Лавеин слушает… Что? Ко мне? Кто? А, ну конечно, пусть заходит!

Сиф и Кап отвлеклись от телефона и разом взглянули на врача, но тот только хитро улыбнулся в бороду:

— Наш общий знакомый сейчас заглянет…

Он не успел договорить, как дверь без стука распахнулась, и в кабинете появились смех, солнечный свет и сам Шанхай собственной персоной разом. Сиф только тут обнаружил, что за окном уже давно и жарко светит солнце, чирикают настоящие, а не телефонно-синтетические, птички и вообще жизнь продолжается.

Шанхай подмигнул Сифу и крепко пожал ладонь поднявшегося из-за стола Лавеина:

— Ну, будь здоров, Серафимыч. Как сдарик наш, живой?

— Не помнит последние несколько дней, периодически со скуки падает в обморок, но в целом жив.

Шанхай повернулся к Сифу:

— Не помнишь? — со странной интонацией переспросил он и, получив недружелюбный настороженный кивок, покачал головой: — Бывает… Память — штука такая. Особенно в Заболе.

— А что, здесь атмосфера особенная? — с вызовом спросил Сиф.

— Можно и так сказать, — не смутился Шанхай. — Ладно, сдарик, раз оклемался, то не буду вам мешать, пойду, погуляю ещё… Серафимыч, привет домашним, если что — заглянуть ночевать можно будет?

— Можно, можно, — добродушно закивал Лавеин.

Шанхай широко улыбнулся:

— Ну вот и ладненько… Всем присутствующим удачи и до скорой встречи — я неподалёку буду, — и ушёл так же внезапно, как и появился.

Хотел бы Сиф знать, что автостопщик вообще здесь забыл и есть ли на свете хоть кто-нибудь, с кем Шанхай не знаком… Честное слово, Сиф бы ничуть не удивился, заяви Шанхай, что знает и Котомина, и разведчиков из бывшего Кондратова взвода, и даже Костяника с Арбата…

Без Шанхая в кабинете стало неожиданно тихо и неуютно. Несмотря на всю бесцеремонность и загадочность своего появления, бывший артиллерист и нынешний стопщик никогда не получался «лишним», даже когда вот так врывался без причины и повода. И солнце вновь как нарочно скрылось… Стараясь сделать вид, что в появлении Шанхая не было ничего необычного, Сиф слез с кушетки и совершенно нейтральным голосом поинтересовался:

— Димитр… Серафимович, а Тиля… то есть, Анатоля увидеть можно?

Врач поглядел на часы:

— А, да, конечно, можно. Давайте я вас провожу…

— Да не рухну я больше, — процедил Сиф, сердясь на свою слабость.

Артём тут же вскочил:

— Наконец-то! — и попытался заботливо подхватить друга под руку, но Сиф ускользнул, на ходу убирая злосчастный телефон в карман — уже благополучно позабыв, что не ответил Расточке и так и не посмотрел, что написал командир…

Сейчас было не до Дядьки, как ни странно это было осознавать маленькому фельдфебелю.

… Тиль находился в отдельной палате, больше походящей на одноместный номер в недорогой гостинице. Одна комната с кроватью, шкафом, столом и телевизором на тумбочке, душевая… и повсюду листочки с набросками. На раковине в душевой, в коридоре на полке, на полу, на кровати, ворохом наброски свалены перед телевизором… Тиль сидел, с ногами забравшись на кровать, и чиркал очередное «творение» простым карандашом, подложив под бумагу книгу в твёрдой обложке.

Кап невольно замер в дверях — он впервые видел своего «брата» с тех пор, как много-много лет назад Ивельский забрал Тиля к себе. Да и тогда уже друзья мало общались между собой — у Капа была своя компания среди старших детдомовских мальчишек, а Тиль хотел только сидеть и рисовать, сидеть и рисовать…

— Тиль! — Сиф не стал мяться на пороге и бросился к другу. Такому бледному, осунувшемуся и одинокому…

Поскользнувшись на очередном листке с рисунком, мальчик чуть не полетел на пол, но вывернулся и свалился на кровать, где помягче.

— Сив? — Тиль неверяще распахнул глаза. — Ты… ты правда вернулся?