История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869)

сказал, что Иыператор считает все это дело неиначе, как. выраженіем усердія к общему благу, и не сошневается в том, что

сенаторы впредь выкажут его с большею осмотрительностью. Государь не соглашался на такое заключеніе, считая доклад

не совсем благонамеренным. Напрасно сотрудники Императора покушались убедить его, что слова, помещенныя в проекте

Новоспльцова, были не что иное как урок сенату; Государь не хотел о том и слышать. Несколько дней спустя, Новосильцов,

по совету прочих сотрудников Государя, поднес ему'новый проекта, в коем, неупоминая о прошлом, выражено было

увещаніе сенату на будущее время. Император одобрил это измененіе. «За тем зашла речь о мненіи Потоцкаго, но как оно

не было помещено в сенатском докладе, то члены комитета полагали, что наивминаніе о нем не принесло-бы ни малейшей

пользы, а только стеснило-бы свободу мненій. Государь всё-таки хотел проучить его, но наконец согласился не сказать о

том ни слова» *). ДахЬе—князь Чарторыскій изложил ход переговоров с Швеціей. Известно, что Король Густав ІV-й, нередко

удивлявшій свет своими прихотями, вздумал приказать, чтобы мост на реке Кюмени, составлявшей границу его владеній с

Россіей, был окрашен національными цветами Швеціи. В то время, когда последовало своенравное распоряженіе Густава,

одна половина моста была окрашена русскими, а другая—шведскими цветами. По этому поводу, наше правительство

сообщило, чрез повереннаго в делах Россіи при стокгольмском дворе, ноту, на которую Король отвечал весьма

неудовлетворительно. Император Александр изъявил намереніе послать другую ноту, с требованіем определительнаго

ответа. Но граф Кочубей, вместо того, предложил!, послать мастеровых, для окраски моста, по прежнему, поддержав пх

двумя ротами; въслучае-же, еслибы Шведы вздумали помешать этой работе, встретить их ближайшими войсками.

Император Александр» отвечал, что ежели взбалмошпый Король Шведски! (le roi de Su`ede, fou comme on le conna^it),

озлобленный настуііле-

ніем наших войск, вздумал-бы вторгнуться в принадлежащую нам часть Финляндіи, то мы, по превосходству его в силах (?),

не могли-бы остановить Шведов и были-бы поставлены в затруднительное положеніе. Напротив того, послав ноту, будем

иметь время собрать

*) К сожаленію — в архивах не отыскалось ни сенатсЕаго доклада, ни мненія Потоцкаго, о которых упоминается в бумагах

графа Строганова. Прим. авт.

69

войска, и в случае неудовлетворительна™ ответа, произведем вторженіе в пределы Швеціи. Князь Адам заметил, что такой

способ действій представлял более затруднеяій для возстановленія согласія с Королем Шведским, потому что он должен

будет сознаться формально (en toutes lettres) в своем промахе, и что всего лучше послать к мосту одних рабочих, которые,

по всей вероятности, перекрасят его без препятствія, и тогда Шведы оставят без вниманія эту переделку, как

совершившійся факт. Но Государь, разгоряченный спором, отстаивал свое мненіе и—казалось—хотел возбудить войну:

дествительно, у Шведов было более войск, нежели у нас в Финляндіи, и к тому-же Император Александр желал выказать

твердость в глазах публики, которая доселе полагала, что он неспособен к сколько-нибудь нибудь решительному поступку.

В продолженіи совещанія, Государь, по видимому, оставался при своем мненіи, и когда князь Чарторыскій доложил ему, что

канцлер (граф Воронцов) не согласится на такой поступок без Высочайшаго указа, который освободил-бы его от всякой

ответственрости по этому делу, Император гневно сказал: «чтЬ это значить? Мне уже нельзя будет делать того, чтб считаю

нужным. Прошу вас — напишите все мною сказанное и передайте канцлеру; скажите, что такова моя воля». Когда-же князь

Чарторыскій сказал Государю, что ему немешало-бы поговорить с канцлером, Император отказал в том и только по просьбе

князя согласился написать к графу Воронцову записку, в коей довольно сухо известил его, что Чарторыскій сообщить ему

Высочайшую волю, и что она должна быть исполнена в точности. «Как, между тем, князь Адам продолжал уговаривать

Государя, чтобы он уважил мненіе канцлера, то он, опасаясь, что князь не передаст врученной ему записки, взял ее у него и

вышел в другую комнату, чтобы отослать ее с фельдъегерем, и только лишь по неотступной просьбе Чарторыскаго

отказался от своего намеренія». Потом зашла речь о внесещи этого дела в совет. Император не решался — сделать-ли это

тотчас, или тогда уже, когда должны будут выступить войска. Все члены Комитета полагали, что неотлагательное внесете

дела в совет непредставляло никакого неудобства, и Государь на то изъявил согласіе. Но несколько дней спустя, князь

Адам передал прочим членам, что Император изменил свое намереніе и не хотел вносить в совет помянутое дело. А,

между тем, войска получили приказаніе — находиться в готовности к выступленію в 24 часа.

В конце совещанія, граф Кочубей говорил о городских учрежденіях Риги. Одни из тамошних граждан желали введенія у них

городоваго положенія 1785-го года, a другіе — сохраненія старинных прав города. Последніе однакоже сознавали, что