История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

Періодическнх издапій было немного. В Петербурге при министерств!; внутренних дел издавалась газета „Севсрная І1очта“, называемая политическою. но преимущественно наполненная известіями об уснехах выделыванія свекловичнаго сахара и купжутнаго масла, на которое обращал большое вниманіе тогдашній министр вну тренних дел Козодавлев, по причин!; введенной у нас, в угоду Наполеону, континентальной системы. В Петербурге-же тогда издавались журналы: С.-Пстрбурішіі Вішштк. С нмр шли Внешним, Снщти'н Мсриурш; преисполненный мистицизма, Сіонскіи Вішшшк, издаваемый Александром’!» Федор. Лабзиным. и У.ии, безобразный по внешнему виду своему и пустой по содержание: редактором’!» последшіго был бездарный Анастасевич, под руководством стольже бездарнаго графа Хвостова. Московская журналистика брала верх падь Петербургскою. С 1802 года Ка-рамзин стал издавать Внешним Европы, который пользовался заслуженным усиехом; когда-же Карамзин обратил свою деятельность на монументальный труд — Исторію Россіи, Вестішк Европы был передан им Іаченовскому, (еще тогда не проявившему в себе Зоиловых качеств). и Жуковскому. Ученый, добросовестный Петр Иван. Макаров был редактором журнала: Московскій Мерку рігі; Михаил Иван. Макаров издавал: плохой Журнал для мплых и такой-же Московскиі Еурьерь. С 1808 по 1825 год, Сергей Никол. Глинка занимался, в числе многих предпринятых им трудов, изданіем Журнала: Русскіи Вішішик, появившагося весьма кстати в то время, когда все отечественное сделалось дороже и милее для Русскнх, но мере опасности, угрожавшей сь Запада. Как истинный патріог, Глинка не старался угождать современному духу общества, а выражал свои искреннія задушевныя убежденія в превосходств всего отечественна™ над иностранным. В обычныя безмятежныя эпохи упрекали-бы автора в „квасномъ“ патріотизме, но когда приходилось нам отстаивать нашу народную самобытность, не иаделсь ни на кого, кроме самих себя, тогда журпал Глинки, при всех несовершеиствах своих. был полезенч, и дорог для Русских. (Jeprtii Николаевич, по вліянію своему на современное общество, заслуживает почетное место в нашей исторіи. Человек, который, получив огь графа Растопчина, в 1812 году, двести тысяч рублей «на возбужденіе народа против Французов", возвратил эту сумму, до последней копейки. с отзыном, что: „любовь Русских к отечеству не имеет надобности н воз.бужденіи деньгами*⁴, — такой челоиек выходить из ряда обыкновенпых деятелей (^|:!).

Народное образованіе и в отом періоде подвигалось кперед, не смотря на затрудненія, ироисходившія от сословпых предразсудков н от непониманія пользы просвещенія. Даже люди, считавшіеся образованными, по своему положенно в обществе, беседуя откровенно с профессорами, сознавались, что они посылают своих детей в школы из подражанія другим, а сами не видят в томь никакой существенной пользы. Разночинцы ограничивали обученіе детей своих русскою грамотою и нотом оставляли их при себе, для пособія в производимой промышленности, а дворяне, большею частью, не отдавали в училища детей своих, из опасенія, чтобы они, сидя на одних скамьях с товарищами из кунеческаго и мещанскаго званій. не усвонлн-бы их обращеніе и привычки. Мелкономестные владельцы, не имея возможности дать своим детям хорошее домашнее воснитаніе. иногда принимали к себе, в качестве учителей, иностранцев, из коих многіе не только не имели никаких научных сведеній, но даже не знали своего ирироднаго языка. Пыли и такіе отцы семейства, которые определяли своих детей в школу, единственно для того, чтобы сбыть их с рук. и за r"i-лп, у,ке оставляли всякую заботу о ннх. Инородцы ШІЗОВЫХ7» губерній, новообращенные Чуваши и проч. боялись училищ. полагая, что оттуда всех возьмут в солдаты; а в некоторых местностях, как нанрим. в Тамбове народ предночнталь оффиціальным училищам домашних расколыіичыіх учителей, преподававшнх единственно чтеніе и письмо, по букварю, часослову, псалтырю

и особым нрописям. Вообще среда, в которой учители, выпущенные из университета, проходили свое скромное поприще, была чрезвычайно небла-

гонріятна для дальнейшаго их развитія; тем не менее однакоже многіе из них, подавляемые нищетою, но поддержанные благотворным вліяніем науки, сохранили свое нравственное достоинство (¹⁴).