История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

Наполеоп, победив австрійскую армію на полях Ваграма и при Цнайме. и открыв переговоры о мире, пригласил Императора Александра принять в них участіе: Иаполеон желал, ведя негоціацію совокупно с Россіей, побудить тем Австрійцев к большей уступчивости, и в случае возобновленія войны, пользоваться р+.шительным содействіем нашего правительства. Но Император Александр, разгадав виды своего союзника, известил его, что, предоставляя ему вполне соблюдете выгод Россіи, не считает нужным иметь собственнаго уполномоченнаго на совещаніях о мире с Австріею. Иаполеон, озлобленный против Россіи слабым содействіем ему наших войск в войне с Австріей, выказывал свое недоброжелательство к Императору Александру, нарушив многократно данныя в Тильзите и Эрфурте обещанія — не увеличивать герцогства варшавского. Уступка нашему правительству тарнопольской области могла иметь важность только в таком случае, еслибы Россія получила Броды, где производилась довольно значительная торговля с Турціей. Самое достоинство Россіи было оскорблено тем, что в Шёнбрунском трактате не было упомянуто о ней на-равне с Франціей, а сказано только вскользь о возобновлены нами дру;кественных связей с австрійским правительством. Иаполеон, с своей стороны, был недоволен 3-ею статьею Фридрихсгамскаго трак-тага, на осіюваніи которой Россія обещала содействовать всякому измененію континентальной системы в пользу ІИвеціи(⁴).

Мы уже имели случай видеть, что Император Александр, не смотря на невыгодный последствія Тильзитскаго мира—стесненіе заграничной русской торговли и упадок курса наших государственных бумаг, избегал разрыва с Нанолеоном. По заключеніи Шёнбрунскаго трактата, Александр ограничился требованіем, чтобы Император Французов (формально обязался в том, что Польша никогда не будет возстановлена. В таком смысле составленная конвенція была подписана французским послом в Петербурге Коленкуром, 24 декабря 1809 года (5 генваря 1810 года) и получена в Париже в половине (в конце) генваря. Нанолеон и его министр иностранных дел Шампаньи долго не давали ответа на предложеніе русскаго правительства—утвердить эту конвенцію, отмалчивались; наконец, уже через четыре месяца, 4 іюня и. ст. Коленкур получил из Парижа проект другой конвенціи, на основаніи которой Наполеон обязывался: „никогда не способствовать никакому предиріятію, клонящемуся к возстановленію Полыни". Ме;кду тем, последовало важное событіе: Наполеон, лишась надежды вступить в родственный союз с россійским царствующим домом, соединился браком с дочерыо Императора Франца. Император Александр, выведенный из затруднительная положенія, в которое он был ноставлен сватовством Наполеона, противным его Августейшей родительнице и любимой сестре, изъявил свое совершенное удовольствіе князю Куракину, который, несмотря на мучительные припадки подагры, присутствовал' в церкви при брачном торжестве

Императора Французов; тогда-асе был послан в Париж, для прннесенія Наполеону поздравленія, от имени нашего Государя, один из главных русских сановников, министр внутренних дел, брат русскаго посла в Паршке, князь Алексей Борисович Куракин. Нанолеон, с своей стороны, уверял нашего Государя, что фамильная связь с домом Габсбургов нисколько не изменит дружественных отношеній Франціи к Россіи. Но все поступки его обнаруживали недоброжелательство к Императору Александру. Отказ в ратификаціи акта заключеннаго Коленкуром заставвлял нас подозревать Наполеона в намереніи способствовать, если не прямо, то косвенно, возстановленію Польши, и тем паче, что он требовал от нашего Государя формальная отказа на будущее время от присоединенія нрочих польских областей к Россіи. Французское правительство безпрестанно делало мелочныя придирки к агентам русских миссій : все э'го возбуждало взаимныя недоразуменія и подавало нам повод недоверять Франціи. Князь Куракин, человек миролюбивый и сговорчивый, не переставал однакоже остерегать нас на счет враждебных замыслов Наполеона. „Я вовсе не желал-бы видеть разрыв союза, подававшаго нам основательный надежды — нисал он графу Румянцову. — Но военные успехи Французов, ослабленіе Австріи и родственная с нею связь, все эти обстоятельства значительно понизили цену нашего союза. Теперь уже не Рейн. а Висла—граница Франціи. Туда должны быть направлены все наши оборонительныя средства. Не осталась-ли Россія единственною из всех держав европейская материка, сохранившею и свою территорію, и свои силы ? Развивая их и заставя страшиться себя, мы уснеем более, нежели угожденіями, снискать иріязнь Франціи.... Будем ея друзьями, но не допустим обмануть себя" (Je r'esume* donc — soyons ses amis suns ^etre sa dupe) (’).