История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

Ыанолеонь, с своей стороны, также недоверял нашему правительству и неусыпно следил за всем касавшимся к Россіи. Но его гіриказанію, министр Шампаньи писал к Куракину, будтобы в Вене образовалось сборище из Русских и иностранцев состоявших в русской службе, объявляющих себя друзьями Англіи. заклятых врагов спокойствія и мира Европы. В числе этого сборища, по словам Шампаньи, был прежній посол Россіи в Вене, граф Разумовскій (^(і).

В таких обстоятельствах, каждый случай, каждое событіе, подавали повод к недоразуменіям между с. - петербургским и тюильриским дворами. Когда, после внезапной кончины принца августенбургскаго Карла Августа, шло дело об избраніи, на место его, наследника шведскаго престола, Король, любившій покойнаго принца, хотел назначить его брата; Наполеон. преобладавшій над ослабленною, безпомощною Швеціей, предложил избрать Короля Датскаго, по всей вероятности, желая образовать сильное Скандинавское государство на границе Россіи. Иоручик барон Мёрнер, посланный в Париж с дупликатом депеши, в коей было изъявлено желаніе Короля Шведскаго— иметь наследником принца августенбургскаго. давно уже питал убежденіе, что для Швеціи было выгоднее вручить корону кому-либо из славных сподвижников Наполеона, французских маршалов. Эта идея молодаго поручика осуществилась, благодаря стеченію многих обстоятельств. Бернадот, со времени действій его корпуса в северной Гер-маніи, пріобрел общее расположеніе Шиедоп ласковым обхожденіем с пленнымн шведскими офицерам. Во Франціи-же считали его реснубликанцем, не поддававшимся ни искательствам, ни угрозам Наполеона, который действительно не любил его. При всей незначительности своего общественпаго положенія, Мёрнер имел в Парилге и Стокгольме вліятельных знакомых, облегчивших успех задуманнаго им предпріятія. Многіе из членов шведскаго сейма, подавая голос в пользу Берна дота, мнили угодить могущественному Императору Французов, который, напротив того, согласился на возвышеніе маршала только для того, чтобы удалить его от себя, и не настаивал на избраніи Короля Датскаго, остерегаясь возбудить против себя подозренія Императора Александра (⁷). Напротив того, у нас, недоверяя Наполеону, полагали, что колебаніе его, согласиться на принятіе Бернадотом шведскаго наследства, было притворно (⁸).

Наполеон, окончив со славою войну с Австріею и породнившись с древнею динаетіей Габсбургов, не находил пределов своим властолюбивым замыслам. По возвращеніи в 1810 году из нутешествія в Голландію, он сказал: „Чрез нять лет я буду владеть светом.... Остается только Россія, но я подавлю ее.... Париж распространится до Сен-Клу.... Я строю ежегодно по пятнадцати кораблей; как только у меня их будет полтораста, я буду господствовать и на море“. (Dans cinq ans je serai le ma^itre du monde; il ne reste que la

Russie, mais je l’'ecraserai Paris viendra jusqu’`a St.

Cloud. Je b^atis quinze vaisseaux par an; je n’en mettrai pas un `a la mer jusqu’`a ce que j’en aie cent cinquante; j’y serai le maitre conunc sur la terre) (^!'). „Еще три года и я буду владыкою света“ (encore trois ans et je serai le ma^itre de l’Univers) сказал ОН тогда-же графу Вреде (^ю). Не смотря на предостереженія Судьбы — потерю сраженія при Асперне и геройскую борьбу с Французами Испанцев и Тирольцев, Иаполеон, ослепленный лестыо, считал себя выше человечества(^п). Одаренный способностью быстраго соображенія, он весьма часто не обсуживал ваяшейших предметов с надлежащею внимательностью; его воображеніе, увлекаясь за пределы возможного, вводило в ошибки его обширный разум, а холодные, себялюбивые разечеты ума нередко заглушали голос сердца и не дозволяли развиться в нем порывам великодушія и добродетели. Не доверяя вполне никому, и даа;е друзьям своим, презирая людей вообще, не веря в добро, он искал одной славы и не заботился ни о выборе средств к ея достиженію, ни о гибельных последствіях своих успехов. Никто не отрицал в нем геніяльности, но напрасно льстецы называли его Великим, потому что в основаніи истиннаго величія должны лежать дела добра, а не безплодные подвиги. В 1Ы0 году, когда могущество его достигало высшей степени, все преклонялось пред ним в боязливом молчаніи. На его больших выходах, где собирались Короли, принцы, высшіе сановники, военные люди и знаменитые ученые, господствовала гробовая тишина. Каждое слово его, жадно ловимое и быстро передаваемое иностранными агентами во все страны Европы, возбуждало толки, надежды, опасенія. Иаполеон, но придворных выходах, в мундире со звездою Почетного Легіоно, со шляпою под мышкою, порывисто переходил от одного лицо к другому, то доря приветом, то оледеняя явным презреніем. Его взоръ.