История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

В Гейдельберге Государь ежедневно посещал прибывшую туда, по его желанію, баронессу Крюденер, которой восторженная набожность оказала сильное вліяніе на склоннаго к увлеченію Императора Александра. Государь старался подавать пример христіянскаго смиренія всеми своими поступками. Однажды, прійдя к госпоже Кріоденер, он обнаружил большое безпокойствіе: вместо обычнаго ему светлаго облика, черты его выражали мрачную думу. Никто не мог постигнуть тому причины. Внезапно— Государь выходит, и спустя несколько минут возвращается безмятежным, веселым.... Дело состояло в том, что слуга, затворившій дверь за Государем, при входе его в прихожую, неосторожно прищемил ему палец, и тогда он. выведенный из терденія, выбранил неловкаго служителя. Это мучило Государя, и он не мог успокоиться, пока, выйдя к „обиженному им человеку," не подал ему руку и не испросил прощенія в своей горячности (¹⁴).

Император Александр, по полученіи сведенія о победе при Ватерлоо, немедленно переехал в Мангейм; войска русской и австрійской арміи получили приказаніе переправиться через Рейн и идти к Парижу. В голове Русских двинулся граф Вреде с Баварцами; за ним следовали колонны Дохтурова, Сакена и Раевскаго. Наследный принцъ виртембергскій, с своим корпусом, переправясь через Рейн у Гермерсгейма, оттеснил генерала Раппа к Страсбургу; прочіе-же корпусы князя Шварценберга, именно: князя Гогендоллерна, Коллоредо и эрцгерцога Фердинанда, перешли через Рейн у Базеля и Рейнфельдена: первый сменил у Страсбурга Крон-принца виртембергскаго, а оба последніе, вместе с корпусом Крон-принца, двинулись но направленно к Парижу. Генерал Рапп сообщил в нашу главную квартиру известіе об отреченіи Наполеона; носились даже слухи о его смерти. По прибытіи-же Государя в Гагенау, получено было сведеніе об учрежденіи в Париже временнаго правительства и об отправленіи им чиновников для переговоров, в надежде остановить наступленіе Союзных армій. Но Император Александр, предписав собственноручно Барклаю де-Толли, чтобы войска продолжали двигаться вперед, послал графа Шувалова на встречу уполномоченным, с порученіем обьявить им, чтобы они сообщили нам намеренія своего правительства и ожидали ответа в Реймсе. Тогда-же был отправлен к герцогу Веллингтону, от имени Меттерниха и Нессельрода, отзыв, в коем они, предполагая, что будут сделаны герцогу такія-же предложенія, сообщали ему о твердой решимости Императора Александра и его союзников — не входить ни в какія соглашенія ни с Наполеоном. ни с временным правительством. Как, между тем, Шувалов разъехался с французскими депутатами, то они прибыли неожиданно в нашу главную квартиру, тогда находившуюся в Гагенау. Во главе депутаціи был знаменитый Лафайет. Император Александр поручить графу Каподистріа сказать Лафайету, что „обязанности Государя в отношеніи к его союзникамъ не позволяют ему принять генерала в Гагенау, и что он желает видеться с ним в Париже; к тому-же намеренія Государя неизменны.“ Впрочем, Император Александр наконед согласился назначить для переговоров с депутатами коммисію, в составе которой находились: граф Каподистріа и генералы: австрійскій—Вальмоден, прусскій—Кнезебек и англійскій—лорд Стеварт. Со стороны-же Французов преимущественно вел реч дипломат Лафоре (La Forcst). По словам его, целыо франдузскаго правительства было заключеніе перемирія, которое дало-бы время войти в соглашеніе на счет условій мира; власти (les pouvoirs), заставившія Наполеона отказаться от престола, имели в виду единственно независимость и свободу Франціи; что-же касается до образа правленія и династіи, то палаты, не предрешая сих вопросов, занимались составленіем уложенія для будущаго властителя (le souverain quelconque). Со стороны Союзников, главное участіе в преніях принял Стеварт, который, по словам Лафайета, выказал себя почти столь-же невежливым к своим товарищам, сколько и к Французам. „Не понимаю — сказал онъ—как может присвоивать себе право низлагать с престола, либо возводить на престол, палата созванная похитителем?“ сказал он, и за тем, совершенно выйдя из себя, назвал французскую армію скопищем разбойников. Лафайет хладнокровно отвечал на эту выходку, что он удивляется, каким образом англійскій государственный человек не признает собранія, уполномоченнаго народом. „Вспомним о славной англійской революціи 1688 года—прибавил Бенжамен Констан — когда созванный принцем оранским парламент совещался о короне Англіи, и когда англійская армія, оставя Іакова II, перешла на сторону Вильгельма III. „На замечаніе Стеварта, о дерзости палат и арміи которыя толкуют о преданности, либо нерасположеніи, к какому-либо правительству, имея законнаго Короля, д’Аржансон отвечал:“ конечно—мы нерасположены к нему, и ежели Союзные Государи снова навяжут нам Бурбона, то должны будут принять на себя обязанность поддерживать его на престоле.“