Исторія царствованія императора Александра I

По свидетельству знаменитаго Іосифа II, 17-тилетній племянник его (в последствіи Император Франц) — „заиоздавшій в своем физическозгь и нравственном развитіи, матушкин сынок — придавал первостепенную важность всему, чт5 касалось его особы, не удостоивая вниманіем ничего прочаго. Ленивый и вялый, он избегал всего, что требовало какого-либо труда, нетерпел правды и любил пощеголять своею счастливою памятью и быстрым соображеніем. Кольже скоро от него требовалось малейшее напряженіе умственных и душевных сил, при исполненіи лежащих на нем обязанностей, немедленно обнаруживалась его неспособность. Его напичкали сведеніяли, не научив применять их к делу, чтЬ в последствіи побуждало его находить удовольствіе в мелочных занятіях» (как напр, в деланіи сургуча и т. под.). Скрытность и двуличіе Франца дали повод к лож-

ІЧІ.І

__4£__

m-., ному заключении о ого характер!;: его считали доброду шным, цростым, состоявшим нод ферулою своих министров; напротив того, его высокомеріе и самонадеянность неимели пределов, и ежели он вручал бразды правленія сперва Тугуту, а потол Метт.ерниху. то это было последствіем его убежденія, что они действовали совершенно в его духе. Всякое-же самостоятельное действіе считал он как-бы нарушеніем ревниво им охраняемаго самодержавія: таков был повод непримиримой ненависти Франца к его братьям, эрцгерцогам Карлу и Іоанну, и его несогласій с своею третьего супругою Маріею-Луизой-Беатриче, отравивших жизнь этой великодушной принцессы. Он обладал умом, но его ум был мелочен, а прославленное трудолюбіе, непроизводившее ничего полезнаго, в действительности было не что иное как рабочая праздность. Его абсолютизм налагал печать неподвижности иа все ему подвластное. Никогда он не обращал вниманія—ни на дух века, ни на современный требованія. и — напротив того — постоянно старался действовать на перекор общественному мненію. О желаніях народа он не хотел и слышать, говоря: „Народ? Что это? У меня нет народов. у меня только подданные". Его чисто — прозаическая природа не могла усвоить никаких понятій о высоком, о прекрасном: глубокія изследованія Науки, свободное творчество Искусства, порыв Поэзіи, были ему чужды. По свидетельству одного из его современников: „Император (Франц) один из холоднейших. себялюбивейших людей, сделавшійся от неудач безчувственным. Он жил со второю из своих четырех супруг Терезою в величайшем согласіи и однакоже перенес потерю этой матери

___45_

тринадцати детей своих с тупым равнодушіем. ічо.-,. Получив после своего отца Имперію с 8-1 милліонами подданных, счастливых, довольных, обожавших своего Монарха, оп возбудил против себя общее неудовольствіе и ропот, нисколько не обращая на то вниманія. Он так иривык видеть хладнокровно страданія своих нодданных, что на всякую просьбу имевшаго нужду в его помощи, отвечал одною и тою-же фразою: „ну! ну! мы ужо сделаем». (Nu, nu, Wir wollen's madien) (').

Таков был Император Франц. Русскій Монарх, предпринимая трудную борьбу против перваго из современных иолководцев, в отдаленности от источников своих средств, не нашел себе надежной опоры в Австрійцах: войска их были уничтожены, либо значительно ослаблены; арсеналы и склады военных запасов преданы в жертву непріятелю; об устройстве ыагазинов с продовольствіем для русских, и даже для собственных войск, австрийское правительство не приняло ни мадеишаго попеченія. В таких обстоятельствах, Императору Александру надлежало действовать с такою осторожностью, какой нельзя было ожидать от юнаго, неопытнаго Монарха, окруженнаго стольже неопытными советниками. Обстоятельства требовали, чтобы он не торопился развязкою дела, потому, что выжиданіе было стольже полезно для союзников, сколько гибельно для Наполеона. В продолженіи нескольких неделей, прибытіе войск эрцгерцогов Карла, Іоанна и Фердинанда могло удвоить силы союзаиков под Ольшоцом, a содействіе Ируссіи—по крайней мере — утроить их. Наполеон, в тоа:е время, присоединив к своей арміи войска действовавшія в Италіи и Тироле, все таки быд-бы гораздо слабее

46

союзников и приняв бой в отдаленіи от своих средств, подвергался, в случае неудачи, неминуемой опасности (²).

Казалось — обстоятельства, побуждавшія союзников к отсрочке решительных действій, были очевидны; но, с другой стороны, австрійская администрація поставила своим нераденіем нашу армію в такое положеніе, что она не могла оставаться у Ольмюца: в то время, когда непріятельскія войска, благодаря реквизиціям, и ста милліонам контрибуціи, наложенным на жителей занятаго Французами края, были снабжены в изобиліи жизненными припасами, союзники под Ольмюцем терпели крайнюю нужду в необходимейших потребностях, и не получая ничего законным образом, грабили и опустошали окрестную страну. Такіе безпорядки усиливали со дня на день взаимную непріязнь между войсками союзных армій, которую и без того уже возбуждали неуместные упреки Русских Австрійцам в понесенных ими неудачах.