История целибата

Некоторые супружеские пары соблюдали целибат из-за того, что жены страдали от вагинизма, но пытались проводить искусственное осеменение, вводя сперму во влагалище пластмассовой медицинской пипеткой, или муж просто извергал семенную жидкость на промежность жены во время мастурбации. Нет ничего удивительного в том, что многие женщины, страдающие вагинизмом, ненавидят и презирают себя за неспособность заниматься половой жизнью, говорят о себе как о «больных, неженственных и неполноценных… эти женщины считают себя плохими женами и совершенно отвратительными любовницами»[930]. Часто они стремятся это компенсировать большим вниманием к своим мужьям в ущерб собственным желаниям и потребностям, потакая причудам их личности. Им ненавистна вселяющая в них страх мысль о том, что целибат вызван их собственными подверженными боли телами, и большинство из них ради сохранения брака готовы на серьезные жертвы.

В сексуальной области одни женщины полностью избегают половых сношений, другие «обслуживают» своих мужей, делая им минет или занимаясь мастурбацией. Они очень переживают из-за того, что не могут предложить мужьям обычные половые отношения, и опасаются, что их супруги найдут себе более отзывчивых в сексуальном отношении партнерш. Некоторые мужья и впрямь делают так, вступая во внебрачные связи для сексуального удовлетворения, а также для того, чтобы убедиться в сохранности собственной сексуальной полноценности.

Эти пары вынуждены соблюдать целибат, в данном случае являющийся прямым следствием медицинского состояния – в противовес религиозным, аскетическим или идеалистическим принципам. Они рассматривают свое воздержание как несчастье, даже трагедию, требующую профессионального вмешательства. Такой подход неуловимо меняет форму отношений, что бывает чрезвычайно напряженным процессом. В редких случаях непрошеный целибат рассматривается так, как оно есть на самом деле: как терпимый образ жизни, осложненный достойным сожаления медицинским состоянием.

Ты можешь быть слишком худой – анорексический целибат

[931]

Она худа как спичка. Если бы можно было заглянуть под обвисшие на ее теле свитер и брюки, мы бы рот разинули от изумления при виде усохших бедер и костлявых ягодиц. Если бы можно было к ней прикоснуться, мы ощутили бы ее холодную плоть в обрамлении тонких волос. Почувствовав неприятный, с тухлинкой запах, исходящий у нее изо рта, мы бы резко отвернулись. Смотрите и поражайтесь тому, как эта истощенная женщина с самоотверженностью марафонца бегает трусцой, потом перекрывает этот подвиг сотней безупречных подъемов туловища из положения «лёжа». Позже она глотнет родниковой воды, причем настолько экономно, что несколько часов спустя маленькая бутылочка будет почти полной. Иногда в такой день она может поесть, точнее говоря, что-то перехватить – яблоко или кусочек сухого бублика. Это тоже своего рода чудо, ведь трудно себе представить, что одно маленькое яблоко можно есть три часа, а потом его недоеденную половину положить в холодильник, предварительно аккуратно обернув ее в пищевую пленку, чтобы доесть на следующий день.

Что еще мы видим, наблюдая за тем, как истощенная молодая женщина проводит свой день, расписанный по минутам? Она много спит, поскольку само по себе существование слишком напрягает ее хилые силы, а она ведь не только существует. Она во всем стремится к совершенству, причем ее жизнь подчинена идее добровольного голодания. Она постоянно делает упражнения, стремясь убрать выпуклости на теле и мягкие места, о существовании которых известно только ей самой. Она может продолжать занятия, возможно отставая от других, поскольку ее приоритеты понемногу меняются и каждую частичку своей энергии она подчиняет суровому режиму.

Как ни странно, она прячет свою с таким трудом обретенную худобу под одеждой, которая ей сильно велика и обвисает, вместо того, чтобы гордо демонстрировать свое состояние более полным сверстникам. В остальном она тоже замкнута и скрытна. Если иногда ее одолевает невыносимое желание поесть, она ест жадно, предпочитая запрещенные продукты, к числу которых относятся почти все, кроме салата, свежих овощей и хлеба без масла, алчно набивая ими обделенный долгим голоданием желудок. Но то, что она заглатывает с таким нетерпением, надолго в ней не задержится. Почти сразу же после этого недопустимого пира она впадает в панику, осознав всю греховность совершенного преступления, и стремится исправить положение. Она вновь набивает себя, на этот раз слабительными, которые всегда при ней, или запирается в ванной, включает на полную мощность душ, чтобы никто не слышал, как она привычным жестом вставляет в горло два пальца, и ее рвет, выводя из организма каждый кусочек только что проглоченного запретного «вкусненького».