История цветов

— Я происхожу из знатного рода; дед мой занимал в Цюаньчжоу высокую должность, но чем-то не угодил властям и был разжалован в простолюдины — с тех пор его потомки живут в позоре и нужде, путь наверх им прегражден навсегда. Я рано потеряла родителей и скиталась по чужим людям — они относились ко мне сердечно, и я не могу не помянуть их добрым словом. Когда я подросла, меня отдали в Зеленый терем, где я по сей день вынуждена развлекать песнями и стихами праздных гуляк. Когда же остаюсь я одна, я любуюсь цветами в своем саду — и лью горькие слезы о своей судьбе, гляжу на луну — и предаюсь безрадостным думам. Сегодня Небо подарило мне встречу с вами — я полюбила вас за красоту и талант и решила посвятить вам всю свою жизнь. Одной лишь просьбой обременю вас: когда в недалеком будущем свершите вы великие деяния и добьетесь заслуженной славы и знатности, помогите мне покинуть навсегда Зеленый терем, дабы возродить доброе имя моих предков! И если даже потом вы бросите меня и никогда больше ко мне не вернетесь, я все равно буду благодарна до конца дней своих и буду неустанно прославлять вашу великую милость!

Она кончила — и слезы дождем хлынули из ее глаз. Чжоу стало жаль бедную девушку, он обнял ее, вытер ей рукавом щеки и сказал:

— Я докажу тебе, что я настоящий мужчина. Обещаю исполнить твое желание. Я бы и сам сделал это, даже если бы ты меня об этом не просила.

Пэй улыбнулась сквозь слезы.

— Какой-то поэт сказал однажды: «Женщина на дело решится — сперва подумает, мужчина на дело решится — потом передумает». А помните историю Ли И и Хо Сяоюй? Если вы действительно обещаете помочь мне, напишите об этом!

С этими словами она протягивает ему кусок белого шелка, и Чжоу пишет на нем:

Зеленая гора о старости не знает,
А в голубой реке всегда журчит вода,
Луну не погасить, она весь век сияет —
Уверенная в них, ты верь и мне всегда!

Пэй прочитала внимательно, свернула шелк и спрятала его у себя на поясе.

Настала ночь, и это была ночь их любви, и они любили друг друга жарче и нежнее, чем молодой Цзинь и любезная его сердцу Зимородочка или юный Вэй и его возлюбленная Прелестница…

Утром Чжоу спросил между прочим, чьи это голоса раздавались в саду накануне.

— Неподалеку отсюда, за ручьем, — ответила Пэй, — высится богатая усадьба. Когда-то ею владел первый министр Лу, а теперь там живет его вдова с сыном и дочерью. Иногда вдова устраивает званые вечера и приглашает меня спеть и станцевать ее гостям. Вчера она как раз прислала за мной слугу, но я принимала вас, поэтому сказалась больной и не поехала к ней.

С этого дня Чжоу, увлеченный девушкой, проводил с ней все свое время, ни с кем другим не виделся, никуда не отлучался. А Пэй услаждала его вином, стихами и игрой на комунго.

Как-то раз незадолго до обеда кто-то постучал в ворота и спросил, дома ли барышня Пэй. Это был слуга вдовы первого министра, он привез письмо: «Сегодня я устраиваю небольшой пир, без Вас он состояться не может, поэтому посылаю за Вами слугу и коня. Прошу Вас не отказываться и приехать». Пэй показала письмо Чжоу.

— Если знатная дама приглашает вторично, отказываться неудобно — я должна ехать.

Она привела в порядок прическу, наложила румяна и пудру, переоделась и пошла. Чжоу просил ее вернуться до ночи. Он проводил ее до ворот и все повторял свою просьбу. Пэй легко, словно ласточка, вспорхнула в седло — и конь помчался, словно дракон, и вскоре они исчезли из виду в зарослях ив.

Оставшись в одиночестве, Чжоу никак не мог занять себя чем-либо и в конце концов решил последовать за Пэй. Он вышел за ворота, свернул налево, дошел до арочного моста через ручей и увидел на пригорке высокий дом, который, казалось, упирается прямо в небо. С первого взгляда было ясно, что это дом большого вельможи: искусной резьбой украшены перила, круговая терраса обрамлена зелеными ивами и красными цветами абрикоса. Из окон дома доносились звуки свирели и цитры, а когда музыка умолкала, слышались веселые возгласы и смех. Меряя шагами мост, Чжоу сложил стих и записал его на столбе:

Солнечный пруд посреди ракит.
Рядом — высокий дом.
Как черепица весной горит
Под каждым ярким лучом!

Прикосновенья ветра чисты,

В них — голоса людей.
Я опечален: скрыли цветы
Лицо любимой моей.

Как бы я стать хотел мотыльком —

Тем, что порхает в цветах:
Может свободно влететь он в дом
Без зова при всех гостях.

Я одинок. Я стою и жду,

Надо — прожду века,
И от лучей в голубом пруду
Только острее тоска.