История Украины

Такой вывод имеет серьезные последствия, ведь именно упоминание того, что могила Олега Святославича «есть и до сего дне у Вручь-его», послужило одним из оснований для датировки «Древнейшего свода» (либо, если речь идет об оппонентах А. А. Шахматова, иного произведения, предшествовавшего «Начальному своду»). А. А. Шахматов писал: «Сопоставляем следующие два места в тексте Повести временных] лет (Начального свода). Под 6485 (977) годом в рассказе о войне Ярополка с Олегом Древлянским, читаем: “И погребоша Ольга на месте у города Вручего, и есть могила его и до сего дне у Вручего”. Под 6552 (1044) находим: “Выгребоше 2 князя, Ярополка и Ольга, сына Свя-тославля, и крестиша кости ею, и положиша я въ церкви святыя Богородица”. Следовательно, с 1044 года могила Олегова уже не существовала близ города Вручего; она была разрыта (если, действительно, Олег был погребен близ этого города), и останки Олега были перенесены в церковь св. Богородицы. Отсюда видим, что статья 6485 года, содержащая приведенную выше фразу, составлена до 1044 года. Этот вывод наш согласуется с тем, что Древн[ейший] свод доходил только до 1039 года; он составлен, очевидно, до 1044 года». Правда, А. Г. Кузьмин считал, что запись о смерти Олега могла существовать «параллельно» с сообщением о перенесении его останков — «в разных традициях»

Предания об Игоре

Рассказ о первом «законном» (и, судя по всему, вполне историческом) киевском князе, Игоре, оказывается гораздо лаконичнее. После весьма краткого упоминания о том, что после смерти Олега Игорю вновь пришлось «примучить» древлян и обложить их данью «болши Олговы». а затем удалось заключить мир с появившимися на восточных границах древнерусских земель печенегами, под 6449 (941) годом следует пространный рассказ о походе Руси на греков.

Многие детали этого похода совпадают с сообщением о походе на Царьград Олега. Как и отряды Олега, игоревы воины «их же емше. овехъ растинаху, другая аки странь поставляюще и стреляху въ ня, изимахуть, опаки руце съвязывахуть, гвозди железный посреди главы въбивахуть имъ. Много же святыхъ церквий огневи предаша, манасты-ре и села пожгоша, и именья немало от обою страну взяша». Но на этот раз удача отвернулась от Руси: греки сожгли вражеский флот. «Русь же видящи пламянь, вметахуся въ воду морьскую, хотяще убрести: и тако прочий възъвратпшася въ свояси». Судя по всему, этот-то рассказ и послужил основой для сообщения о предшествующем походе Олега на столицу Византии. И уже в нем были соединены фрагменты «Хроники» Георгия Амартола и Жития Василия Нового.

Действия Руси здесь соответствуют представлениям о том, как должны себя вести народы, появляющиеся в последние времена и наказывающие христиан за грехи. Это подтверждается использованием этого же текста для описания в Лаврентьевской летописи монгольского нашествия на Рязанскую землю в 1237 г.: «В лето 6745…На зиму при-доша от всточьные страны на Рязаньскую землю лесом безбожний Татари, и почаша воевати Рязаньскую землю, и пленоваху и до Проньска. Попленивше Рязань весь и пожгоша, и князя ихъ оубиша. Ихже емше овы растинахуть, другыя же стрелами растреляху в ня, а инн опакы руце связывахуть. Много же святыхъ церкви огневн предаша, и манастыре и села пожгоша. Именья не мало обою страну взяша…».

То, что такой повтор не случаен, показывает рассказ той же Лаврентьевской летописи о том, как воспринималось нашествие иноплеменников: «Си вся наведе на ны [т. е., на нас] Богъ грех ради наших. Яко пророкъ глаголет: "Несть человеку мудрости, ни е мужства, ни есть думы противу Господеви. Яко Господеви годе бысть, тако и бысть. Буди имя Господне благословенно в векы” [Иов 1 20–21]».

Итак, летописное повествование о походе Игоря на греков невозможно рассматривать в качестве достоверной информации о том. «как это было на самом деле».

Летописец завершает историю князя Игоря знаменитого преданием о том, как тот попытался вторично получить дань с древлян: «В лето 6453. В се же лето рекоша дружина Игореви: "Отроци Свеньлъжи изо-делися суть оружьемъ и порты, а мы нази. Поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы”. И послуша ихъ Игорь, иде в Дерева в дань, и примышляше къ первой дани, и насиляше имъ и мужи его. Возьемавъ дань, поиде въ градъ свой. Идущу же ему въспять, размысливъ рече дружине своей: “Идете съ данью домови, а я возъврапцося, похожю и еще”. Пусти дружину свою домови, съ малом же дружины возъвратися. желая болыпа именья. Слышавше же деревляне, яко опять идеть, сду-мавше со княземъ своимъ Маломъ: "Аще ся въвадить волкъ в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его; тако и се, аще не убьемъ его, то вся ны погубить”. И послаша к нему, глаголюще: “Почто идешп опять? Поималъ еси всю дань”. И не послуша ихъ Игорь, и вышедше изъ града Изъкоръстеня деревлене убиша Игоря и дружину его». Завершается этот печальный рассказ уже рассмотренным нами оборотом: «И погре-бенъ бысть Игорь, и есть могила его у Искоръстеня града въ Деревехъ и до сего дне».