История усталости от Средневековья до наших дней

В состоянии покоя я делаю примерно восемнадцать вдохов в минуту, а девушка – едва ли двенадцать; в моем случае при каждом вдохе в легкие входит около одного литра воздуха, в ее же легкие проникает лишь половина этого количества. Следовательно, поглощающая способность ее легких гораздо более мощная, чем у меня. Таким образом, 350 литров воздуха, проходившего через ее легкие за час, были больше насыщены углекислотой, чем 700 литров, проходившие через мои легкие970.

Сравнение продолжает подъем на гору. Шагая, Гирн потребляет «кислорода в четыре раза больше», чем в состоянии покоя, и «значительная его часть» связана не с работой, а с пустой тратой калорий, с бесполезными движениями, чрезмерными рефлексами и разнообразными жестами. В случае с девушкой картина обратная: тепла выделяется мало, работы производится много. Отсюда – доселе неслыханное вынужденное различие между кислородом «эффективным», сжигание которого порождает действие, и кислородом, расходующимся на пот или повышение температуры тела, – сжигание этого кислорода мешает действию. Первый, становясь «позитивным» износом, поглощается легкими, второй изливается вовне, становясь бесполезным «кипением». В этом различие между «исчезнувшим теплом и теплом произведенным»971. Одно превращается в «полезную» силу, активизирующую мотор, второе – в «бесполезное» нагревание, замедляющее действие мотора. Мы видим здесь также отличия от наблюдений Лавуазье, касающихся увеличения потребления кислорода при совершении работы. Различия между двумя типами расходования кислорода связаны с их ролью и действиями: «Разные индивиды больше всего отличаются друг от друга именно чрезмерным объемом бесполезного тепла»972. В 1820–1840‐х годах это различие было подтверждено новыми теориями Сади Карно и Джеймса Джоуля о механическом эквиваленте теплоты, которые применялись в паровых машинах – механизмах, «которые постоянно у нас перед глазами и которые ввели в нашу повседневную жизнь работу, совершаемую теплом»973. Наиболее эффективные из них уменьшают потери и тепловое излучение из труб, из поврежденных мест, из плохо контролируемых стыков и способствуют превращению в работу наибольшего количества теплоты. Одновременно с экспериментами с «человеческим мотором» в 1858 году Гюстав Гирн начинает опыты с тяжелой аппаратурой: человека помещают в «герметично закрытую комнатку», стены которой обиты «сосновыми досками и законопачены»; измеряется температура, дыхание, обмен веществ; человек крутит «лопастное колесо» и «эскалатор», и его работа измеряется974. Делаются более глубокие выводы: при затрудненном дыхании, беспорядочных движениях и повышающемся потоотделении возрастающее потребление кислорода может быть кажущимся, а «работа» может сокращаться. При нехватке кислорода появляется усталость: человеку становится жарко, у него появляется одышка, чувство потери и того, что им злоупотребляют; это волнение могут вызывать и машины:

Индивид, который задыхается и обливается потом, поднимаясь на гору, действует в точности как неумелые кочегары, которые кладут в топку слишком много горючего и в результате вынуждены выпускать пар и терять тепло, тогда как кочегар опытный кладет ровно столько топлива, сколько требуется в каждый момент для поддержания температуры, необходимой для динамического эффекта, который тепло должно производить975.

Таким образом, налицо тотальные изменения. Усталость, изнуренное состояние не зависит больше от какой-то слабости волокон, как считалось в XVIII веке976, «расслабления» частей тела, изнеженности нервов, но связано с неким отсутствием баланса в самом газообмене: с одной стороны, это избыток тепла, с другой – недостаток сжигания, вследствие чего совершаются тщетные усилия для преодоления немощи. Меняется предмет изучения. Потери меняют форму и место. Усталость вызывается нехваткой конкретной вещи – огня, и бесполезными судорожными движениями, даже болью, которая их сопровождает. Объяснение поменяло вектор. Взгляд переместился. В основе процесса – общая и совершенно материальная сила: