История, в части касающейся

Всего час назад наш самолёт приземлился в Константинополе. Всего час назад я чувствовал себя победителем. Теперь всё это казалось нереальным, как-будто, и не было ничего.

За окном время близилось к вечеру. Птицы ещё щебетали о своих делах и не знали, что они теперь — прародители всех остальных птиц в нашей вселенной. Может Адам тоже чувствовал такую же пустоту? Может и не было создания мира при нём, а произошла зачистка, перезагрузка? Кто теперь ответит?!

Все, кого я когда-либо знал, просто исчезли, испарились. Нет ни тёти Клавы, ни Марины, ни её мужа. Нет больше Цигуна и Цигунши, нет нашей базы и в нашей специальной лаборатории очаровательного оператора машин с необъятной грудью. Я не услышу больше цокота её каблучков. Нет Палыча с его смешной лысиной . . .

Я ещё мысленно пытался цепляться за мелькающие образы, но они уходили всё дальше и дальше, погружаясь в густую и вязкую массу небытия.

Уходящий день за окном своей последней вознёй, казалось, говорил о том, что всё это неправда, что так не бывает. Что не бывает бесполезных побед. "От ненужных побед остаётся усталость, если завтрашний день не сулит ничего . . ." Именно так я и чувствовал себя в тот момент.

Внутри у меня было пусто. Именно это ощущение пустоты подтверждало, что всё было реальным. Мозг отказывался воспринимать действительность.

А она была. Беспощадная и суровая. И слепая, как Фемида. Вот и ответ на вопрос, как исправить мир! Кто же тот шутник, кто так решает проблемы?! Есть только один ответ. Как ни верти, как не изголяйся с разными излучателями, а, если сказано, что будет зачистка, значит будет зачистка!

Может, "тот, кто указ и не больно-то помнит про нас" всё-таки вспомнил про нас? Наверное. От этого Спецназовца с большой буквы не укроешься!

На плечи навалился груз последних нескольких месяцев. Говорить ничего не хотелось, да и нечего было сказать . . .

 Я повернулся и поглядел на присутствующих. Все молчали и тупо глядели в пространство. Бруцевский хранил деликатное молчание, понимая наши чувства. Галицкий поднял на меня взгляд. Бедолага, он потерял семью. А как я сообщу такую новость Виталию?!

В голове начали крутиться варианты банальных фраз, которыми обычно пользуются, когда хотят сообщить трагическую новость. Я глянул на Викторовича ещё раз. Лицо его было каменным, но не было в нём той безысходной отрешённости, которая характерна для тех, кто только что потерял всё.

На меня пронзительно смотрел Князь, которого я хорошо знал многие годы. Твёрдость и решимость были в его лице. Не-ет, тут что-то не так! Я поднял брови в немом вопросе к нему.

Галицкий прокашлялся и начал:

 — Мы начали перевод всего нашего отдела, нашей базы и людей сюда вместе с семьями, также мы перевели сюда многих отобранных специалистов в разных областях, разумеется, тоже с их семьями. Гая любезно согласилась предоставить нам технологическую помощь. Гера предоставила специалистов, оборудование и все необходимые материалы для подготовки. Полита предоставила базы и территорию для организации подготовительных центров. Работа проведена огромная, хотя и не закончена.

 — Так . . . — Начал было я.

Князь молча поднял указательный палец, веля мне заткнуться. Я осёкся. Он прав. Ну, жук!

Я поглядел на Бруцевского. Тот утвердительно кивнул головой и отвёл взгляд. В комнате вновь воцарилось молчание. Что-то они не договаривают.

 — Видишь ли, Феликс, — продолжал Викторович. — Мы понимали, что излучатель в конце концов будет найден, и за него начнётся большая драка ещё до того, как мы сможем переместить его назад на Землю. Ответный удар на наши первые робкие действия не заставит себя ждать. Как видишь, мы оказались правы.

 — Так вы всё это предвидели? — Едко поинтересовался я.

 — Нет, конечно. Но предполагали подобный вариант развития событий. Если суммировать, то, по большому счёту, в выигрыше осталась пока только Гая. Гера и Земля, а так же

все остальные миры накрылись медным тазом. Мы нанесём удар по тем, кто принёс Орла сюда.

 — Есть план? — Вступил в разговор Микульский.

Викторович посмотрел на меня.

 — Есть задумка, — медленно ответил я. — Мне нужно немного подумать. Дай-ка мне трость.

Галицкий встал и протянул мне трость.

 — Что ты собираешся делать? — Обеспокоенно спросил Пан Директор.

 — Мне надо обмазговать всё, если ты, конечно, сам не хочешь всё сделать.

Микульский отрицательно покачал головой и, выставив вперёд ладонь руки, знаком показал, что доверяет мне и не станет более задавать вопросов. Как я и предполагал, он понял, что у меня была связь с излучателем, и что здесь и лежит ключ к решению проблемы.

 — Вы пока отдохните немного, — предложил я. — А я вернусь через пару-тройку часов.

Галицкий протянул мне руку, кивнув головой. Я ответил на рукопожатие и вышел из комнаты. Как только за мной закрылась дверь, я представил себя в библиотеке в особняке Разумовской. Я ещё был в коридоре позади комнаты, в которой проходило наше совещание, но уже видел помещение библиотеки особняка в Могилёве. Я шагнул вперёд и оказался посередине библиотеки.