История в стиле хип-хоп

— В садике, говоришь? Ты что, оглох или просто тупой? Ты «Слонов» слышал?

— Слышал, и что?

— Ничего, этим уже все сказано. — Парень не считал нужным продолжать спор. Текст песни был сильнее любых аргументов.

Помолчав пару секунд, сторонник Безупречного с сомнением покачал головой:

— Думаю, это не он написал.

Его заявление поразило не только защитника Ганнибала, но и Миху.

— Что ты гонишь?

— Я серьезно. Я думаю, не он это написал. И «Свержение короля», думаю, тоже. Если сравнить их с текстами, что он писал раньше, тут явно что-то не вяжется.

— Ты слишком далеко заходишь, брат. Просто не хочешь признать, что твоему чуваку хорошенько наподдали, — парень с нажимом произнес последнее слово, —и теперь ты как последняя сука гонишь, что Бык не писал этих песен. Да ты просто паскуда, ниггер, как и твой Безупречный. — Эти слова здорово оскорбили его друга, и хуже всего то, что их слышал весь вагон. Ярость стала закипать в сердце обиженного пацана. А защитник Ганнибала, чувствуя, что задел за живое, еще подлил масла в огонь: — Твой Безупречный хуже бабы. Я вообще не понимаю, о чем он теперь заливает. «Говорить по существу существенно только лишь под маскою ума». Что это за хрень, я тебя спрашиваю?

— Просто ты слишком тупой, чувак, и не въезжаешь в тему.

— Может, и так, но эта дрянь не по мне — не катит. Ниггер больше мне нравился, когда базарил о шлюхах и тачках. А если в его песнях нет реальных тем, нет жизни улиц, пусть его пидоры слушают.

Парень снова нацепил наушники и стал напевать еще громче. Он ярко выделял самые оскорбительные строчки. Похоже, победа осталась за ним. Его сконфуженный друг решил не сдаваться и сдернул с того наушники:

— Я говорил тебе, чтоб ты заткнулся и вырубил это дерьмо.

— Ты чего, чувак, совсем охренел? — завопил защитник Ганнибала, а затем с такой яростью пихнул друга, что тот отлетел и грохнулся прямо на пол.

Оба на секунду застыли от удивления: не ожидали столь сильного эффекта, но замешательство длилось недолго. Вскочив с пола, пострадавший кинулся с кулаками на своего обидчика, и оба начали осыпать друг друга ударами. Сидевшие рядом пассажиры вскочили с мест и устремились в другой конец вагона. Миха с Эрикой, потрясенные, молча наблюдали за происходящим. А третий парень пытался тем временем остановить ссору:

— Эй, вы какого черта творите? Совсем идиоты, что ли? Нашли из-за чего драться. У этих чуваков до фига бабла. И вам из этого бабла ни гроша никогда не достанется. — Но дерущиеся не стали слушать, в порыве ярости отшвырнув третьего прочь.

— Сумасшедший дом. Глазам своим не верю, — не выдержала Эрика.

— Давай-ка выбираться отсюда, пока они нас не задели, — предложил Миха.

Наконец поезд остановился на Сто двадцать пятой улице. Все пассажиры высыпали из вагона: кому-то и вправду пора было выходить, остальные поспешили пересесть в соседние вагоны.

— Давай же, Эрика. Идем, — поторопил Миха.

Они едва успели выйти, как двери захлопнулись. Пока поезд отъезжал, они продолжали с удивлением смотреть на дерущихся и успели заметить, как с другого конца вагона ворвались полицейские с дубинками и яростно набросились на нарушителей порядка.

Прошла целая минута, после того как поезд исчез из вида, прежде чем Миха с Эрикой вновь обрели дар речи.

— Это уже слишком. Это слишком, — повторяла Эрика, не сводя взгляда с рельсов, по которым только что умчался вдаль поезд. Над рельсами сгущалась сиреневая дымка.

33

Студия звукозаписи «Каннибал рекорде» располагалась на девятом этаже шестнадцатиэтажного бизнес-центра в Гарлеме. Ганнибал выбрал Гарлем по следующим причинам: неформальный Бруклин мало подходил для работы, Нью-Джерси находился слишком далеко от мест тусовки, а Нижний Манхэттен был чересчур чопорным и однообразным. Гарлем же подходил идеально. Уже само название вызывало ощущение причастности к великой истории.

Ганнибал не слишком увлекался историей, но, насколько он помнил, Гарлем всегда был землей черных. Такое представление о нем сохраняли многие. Пожалуй, на всей планете не было уголка, где не считали бы Гарлем Меккой негров Нового Света.

Но в тот день, когда Миха шагал по улицам Гарлема мимо магазинов и кафе известных марок: «HMV», «CVS», «Дисней», «Попай», «Макдоналдс», — он не чувствовал, что вокруг него Мекка. Гарлем превратился в жалкие руины своего прошлого. Многие знаменитые здания района уже не принадлежали прежним владельцам, перестали быть их семейными гнездами. Печально известный театр «Аполло» выделялся как болезненный нарыв на покрытом язвами теле: он выступал самым ярким свидетельством неизбежного. Новые веяния витали в воздухе. Направляясь изданию студии, Миха вспомнил, что на другой стороне улицы есть дом, где расположился офис одного из американских экс-президентов. Это совсем рядом, всего в квартале. Надо же, как меняется мир, подумал он.