История Венецианской республики

В Венеции предложили такой выход, перед которым мог спасовать даже Гаттамелата. Речь шла о том, чтобы посреди зимы перетащить волоком флотилию кораблей через горы и спустить в озеро. 25 барок и 6 галер пришли вверх по Адидже в Роверето, были поставлены на катки из 2000 дубов и протащены по специально проложенной дороге в маленькое горное озеро Сан-Андреа (сейчас известное как Лаго ди Лоппио). Корабли перевели через озеро и потащили выше, на гору Монте Бальдо, а затем медленно спустили по склону горы, что оказалось еще труднее, в Торболе — деревушку на берегу озера. Чтобы перетащить корабли на те несколько миль, что разделяют Роверето и берег озера, понадобилось две недели и 15 000 дукатов. Но ни одного корабля не потеряли, и в конце февраля 1439 года 31 судно, оснащенное и нагруженное, стояло в бухте Торболе.

Но там они и оставались. Прежде чем они успели переплыть озеро, миланцы привели свою флотилию, и Пьетро Дзено, венецианский командующий, оказался заперт в Торболе. Только наскоро построенный частокол из вбитых в дно свай уберег его корабли. Венецианцы показали, на что они способны, но дело завершено не было.

Пока венецианские инженеры прилагали сверхчеловеческие усилия, протаскивая корабли через горные снега, их соотечественники в Венеции с невиданным размахом праздновали примирение между папой Александром III и Фридрихом Барбароссой, состоявшееся два с половиной столетия назад. Поводом к празднику был приезд знатного гостя — Иоанна VIII Палеолога, императора Византии.

Иоанн был фигурой трагической. Его империя, окруженная турками и сжавшаяся почти до размеров Константинополя, была, как он считал, обречена. Требовалось чудо, чтобы спасти ее, и это чудо могло придти только из христианской Европы в виде союзного, бескорыстного спасительного войска. Оно могло быть созвано только папой, поэтому в последней, отчаянной попытке заручиться поддержкой Евгения IV император ехал на Запад, готовый, если понадобится, принести величайшую духовную жертву, на которую он и его подданные были способны, — признать власть папы над Восточной империей. При всем миролюбии католической церкви немыслимо, чтобы такие важные вопросы решали, не собрав для этого Вселенского собора. Папа Евгений уже предпринял попытку сорвать собор в Базеле, который, как он считал, превысил свои полномочия и просто выказал неуважение к нему. А теперь он созывал новый собор в Ферраре, на который и пригласил императора. И вот по пути в Феррару 8 февраля 1438 года император пристал к берегу Лидо вместе со своим братом Димитрием, деспотом Мореи, патриархом Константинопольским и внушительной свитой из православных священников, число которых превышало 650 человек.

Лучшее описание их прибытия оставил византийский историк Георгий Францес, который сам не был очевидцем, но ссылается на Димитрия. Ранним утром 9 февраля дож Фоскари вышел поприветствовать императора и стоял с непокрытой головой перед ним, сидящим, чтобы выразить свое почтение, как писал Георгий Францес, явно приукрашивая события. Только выждав длительное время, дож сел на стул, специально выбрав пониже и по левую руку от императора, затем они обсудили подробности торжественного выхода в город. После чего Фоскари ушел готовиться к официальному приему.

Это был первый визит византийского императора в Венецию, и по такому случаю на расходы не скупились. Дож, как всегда, в сопровождении синьории в полдень вышел от Моло на своей официальной барке «Бучинторо», борта которой были завешены роскошным алым шелком, на корме сиял золотой лев святого Марка, мундиры гребцов были прошиты золотой нитью. Когда он подошел, другие гуда, меньшего размера, расположились вокруг, на их мачтах развевались вымпелы, на палубах играли оркестры. Приблизившись к императорскому флагману, дож взошел на его борт и снова оказал императору знаки почтения. Затем оба отплыли обратно к Моло, где собралось, едва и не все население, приветствуя высокого гостя криками, с эхом разносившимися по каналам и лагуне. Оттуда процессия медленно двинулась по Большому каналу к мосту Риальто, где собралось еще больше людей с горнами и знаменами. Наконец, на закате процессия прибыла к огромному дворцу маркиза Феррарского,[186] отданному в распоряжение императора на время его визита. Император проживал здесь на протяжении трех недель, рассылая письма государям Европы, призывая их прибыть на собор или хотя бы прислать своих представителей. Только в конце месяца он отбыл в Феррару.

В это время в осажденной Бреше начался зимний голод. Весна обещала некоторое облегчение, потому что кончались холода, но не голод. С приближением лета положение стало еще более отчаянным. Кристофоро да Сольдо, яркое письменное свидетельство которого необходимо прочитать, чтобы составить представление об этой осаде, писал: