История Венецианской республики

Джованни Корнаро был терпелив. Он молча выслушал, дал короткий, но не менее любезный ответ и отправился в зал сената, где должны были избрать двух новых членов вместо его сыновей. Но Дзено, все еще неудовлетворенный, теперь потребовал перед сенатом, чтобы его предупреждение было официально занесено в записи канцелярии дожа — шаг, который был бы практически равносилен его обнародованию. Требование было гневно отклонено. Дож Корнаро мог в прошлом действовать неразумно; но ему было почти семьдесят семь, его везде уважали, и он сам исправил свой в конце концов очень незначительный проступок. Это требование не только оставило бы неискоренимое и незаслуженное пятно на его репутации; оно нанесло бы серьезный, даже опасный удар авторитету дожа. Но к тому времени Дзено поднялся на трибуну, с которой энергично и решительно принялся обосновывать свое предложение. Он утверждал, что иначе никак нельзя предотвратить подобные злоупотребления в будущем. Венеция больше не может подвергаться столь бесчестным интригам со стороны Рима, который пытается с помощью титулов и бенефиций подкупить даже самых влиятельных ее граждан. Закон существует, чтобы защитить государство: по какой другой причине священнослужители могут попасть под действие особых поправок? Подобным же образом, зачем нужны ограничения для деятельности родственников дожа? Именно по причине возможного влияния на них иностранных держав они исключены из сената, а также по причине их особых финансовых возможностей они не допускаются к коммерческим делам.

На мгновение повисло молчание. Все присутствующие знали, что некоторые члены семейства Корнаро имели привычку наносить длительные визиты в Рим, и по крайней мере один из них — сын дожа Джорджо — накопил немалое состояние за последние два года на ввозе скота из Далмации. Друзья семьи были также полностью осведомлены, что дворец в Сан-Поло был полон предметами роскоши из Флоренции, импорт которых был запрещен. Сто лет назад такие вопиющие — хотя относительно незначительные — нарушения закона и клятвы дожа не стали бы терпеть, и резкая обличительная речь Реньеро Дзено, в том маловероятном случае, что в ней вообще возникла бы необходимость, была бы встречена молчаливыми кивками одобрения. Теперь же в зале стоял шум. Если определенные члены семейства Корнаро тайком набивали себе карман, это без сомнения было достойно порицания. Но было непростительно позволять, чтобы дожа Венеции оскорблял перед всем сенатом самодовольный педант, который всего три месяца назад отбывал вполне заслуженное изгнание. Двое capi, коллеги Дзено, призвали его сойти с трибуны, объявив сенату, что они полностью аннулировали его предупреждение. Но Дзено продолжал сражаться. На следующем заседании Большого совета он добился постановления, что двое других capi на самом деле действовали в противоречии с конституцией и поэтому были обязаны уплатить штраф в 2000 дукатов каждый. Этот шаг также был отменен Советом десяти, и только когда срок его полномочий истек и у него не стало возможности продолжать кампанию, Дзено отступился. Тем не менее он и позже продолжал громко высказываться против почти всех предложений, вносимых дожем и синьорией.

Около пяти часов вечера 30 декабря 1627 года на Реньеро Дзено у ворот Порта делла Карта напала шайка убийц в масках. Дзено был тяжело ранен, но сумел встать на ноги и поднять тревогу. Было воскресенье, Совета десяти не было во дворце; но членов совета поспешно вызвали из дома на чрезвычайное заседание, на котором были назначены трое специальных инквизиторов, чтобы расследовать это дело, и было объявлено вознаграждение в 10 000 дукатов за информацию, способствующую аресту предполагаемых убийц. Каждый, кто окажется виновным в их укрытии или в содействии их побегу, будет приговорен к смерти.

Однако население все еще было недовольно. Те, кто назначает себя обличителем богатых и могущественных, всегда популярны, и народ восхищался Реньеро Дзено. Люди не преминули заметить, что приказ о конфискации имущества Джорджо Корнаро не вступал в силу довольно долго, так что у его семьи было достаточно времени, чтобы скрыть большую часть его собственности; от их внимания также не укрылось, что некоторые другие члены этой семьи, которых подозревали в соучастии, даже не были допрошены, но все еще спокойно разгуливали по городу так же дерзко, как и раньше. В конце концов имелись свидетельства от недавно прибывших из Феррары, которые сообщили, что трое подозреваемых живут там вполне открыто и, по-видимому, с полным комфортом. Почему республика ничего не делает, чтобы отдать их в руки правосудия? Явно потому, что Совет десяти подкуплен и не желает — или боится — действовать против интересов дожа.