История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

За деятельностью Кошута с возраставшим беспокойством следили из Вены. Более того, в самой Венгрии его программа встретила резкую критику. Одна группировка его противников была представлена аристократическим движением новых консерваторов (или «осторожных прогрессистов», как они сами себя величали) во главе с Аурелом Дежевфи. Они проповедовали идею укрепления центрального правительства путем его опоры на аристократическую элиту Венгрии. В этом случае, полагали «осторожные прогрессисты», будет достаточно минимума преобразований, лишь бы они привели к усилению эффективности административного аппарата и к более полному удовлетворению различных корпоративных и национальных интересов. Разумеется, речь, в первую очередь, шла об их собственных интересах. Их отношение к реформам было противоречивым: часть требований они вроде бы поддерживали, как, например, положение о договорном освобождении крестьянства от феодальных повинностей или требование всеобщего равенства перед законом, но об отмене права aviticitas, которое считали «фактором национального самосохранения», и слышать не желали. Соглашаясь с тем, что дворянство также должно платить муниципальные налоги, они взамен этого требовали увеличить число своих голосов в представительских органах местной власти прямо пропорционально своему финансовому вкладу в их фонды. Они призывали к созданию объединенного фронта всех имущих против неимущих, ведомых Кошутом, который, как они считали, был отравлен плохо переваренными им либеральными и радикальными аксиомами, и надеялись вбить клин между ним и такими деятелями, как Сечени, Баттяни и Деак.

Между тем, Сечени и сам был настроен против издателя «Пештского вестника», которого уже в июне 1841 г. атаковал в памфлете «Народ Востока», по объему не уступающему книге. Конфликт между двумя ведущими деятелями эпохи модернизации Венгрии — это тема, придающая изменениям в стране подлинно драматический накал. Она естественным образом стала одной из самых популярных и в высшей степени плодотворных тем для венгерской исторической науки, прежде всего, для истории венгерской политологии вплоть до наших дней. В глазах Сечени Кошут был политическим наследником Вешшелени, даже более одаренным, чем его предшественник, и поэтому еще более опасным. Вроде бы не призывая открыто к фактическому пересмотру статей существующей конституции, Кошут играл на национальных чувствах земляков, и требование самоопределения, пусть в скрытом виде, вполне отчетливо просматривалось в его программе действий. И чем успешнее казалась деятельность Кошута, тем более серьезные последствия ожидали страну в случае ответных действий Вены, которые непременно таким образом будут спровоцированы. В этом Сечени нисколько не сомневался. Конечно, его с Кошутом противостояние вызывалось не только различием их политических взглядов и нравственных оценок, но в какой-то степени и личной завистью со стороны Сечени к более молодому и влиятельному политику. Он упрекал Кошута в том, что тот нахватался «французских манер» и, тяготея к дешевой популярности, чрезмерно усердствовал в поверхностной критике режима, слишком враждебно настраивал общественность против существующего порядка и против власти. Подготавливая таким образом революцию, Кошут якобы подвергал опасности дело реформ. Сечени также в своем знаменитом выступлении в Академии (1842) критиковал чрезмерную увлеченность части либералов венгерским национализмом (отождествляя их с Кошутом и его кругом) и объяснял обострившееся чувство национализма у этнических меньшинств исключительно необходимостью самозащиты перед угрозой мадьяризации страны. Подобные идеи Сечени едва ли могли привлечь к нему основные массы молодых либералов, которых он безуспешно пытался объединить в умеренный либеральный центр. Критические суждения такого рода характерны для всех полемических работ Сечени, направленных против Кошута, начиная с «Народа Востока» и кончая «Фрагментами политической программы» (1847). И хотя он признавал талант и силу убежденности Кошута, а Кошут неоднократно заявлял, что его политические взгляды вполне совместимы с убеждениями этого «величайшего из венгров», Сечени двигался не к центру либерализма, а к политическому вакууму, тогда как Кошут превращался в одного из самых влиятельных вождей оппозиции.