История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Бурные события первых месяцев 1947 г., завершившиеся показательным процессом и вынесением смертного приговора лидерам «Общины венгерского братства», вызвали волну эмиграции. Страну стали покидать крупные политические деятели. Помимо тех, кто еще оставался со времен правления Хорти, и лидеров Партии мелких сельских хозяев, ряды эмиграции пополнили видный деятель социал-демократического движения Карой Пейер и секретарь НКП Имре Ковач. Но что было еще важнее, заставили уехать даже премьера Ференца Надя. Он находился на лечении в швейцарском санатории, когда 30 мая 1947 г. ему позвонил по телефону его заместитель Ракоши и сообщил, что советские власти обнаружили свидетельства личного участия премьера в «заговоре». Кроме того, Ракоши добавил, что семье Надя будет разрешено приехать к нему в изгнание, если он подаст в отставку. Что и было сделано. Под аккомпанемент не слишком громких протестов со стороны западных держав, озабоченных в тот момент критической ситуацией в Греции — стране, значительно более важной для них, чем Венгрия, Надь был замещен Лайошем Диньешем, одним из лидеров ПМСХ, давшим согласие сотрудничать с коммунистами.

Непосредственно перед отставкой Надь отправил советскому правительству меморандум, требуя освободить Ковача (который был освобожден лишь 8 лет спустя), а также высказался, как раз накануне отъезда в Швейцарию, против отмены частной собственности в целом и планировавшейся национализации крупных банков и промышленных фирм в частности. Даже до войны в Венгрии существовали государственные компании. Среди партий, входивших в левую коалицию, было выработано соглашение о том, что к этим государственным предприятиям следует добавить угольные шахты и, возможно, еще несколько индустриальных гигантов. Однако, коммунисты, муссируя идею управления экономикой, имели в виду нечто иное. Организационная основа для осуществления их замыслов в экономике была заложена в январе 1946 г. с созданием Верховного экономического совета, который мог в обход министерства экономики (не попавшего в руки коммунистов) выделять кредиты, распределять сырье и непосредственно влиять на процессы принятия решений в крупных компаниях. Рабочие комитеты крупных заводов и фабрик активно захватывались членами компартии, что оказывало все большее влияние на уровень зарплат и цен. Разумеется, необходимость борьбы с инфляцией использовалась как еще один повод для более серьезного вмешательства государства в дела экономики. Замена пенгё форинтом (в названии которого ожил средневековый «флорин») 1 августа 1946 г. была поддержана программой строгой экономии с целью стабилизировать цены и создать доверие к новой денежной единице. При установлении нового соотношения цен серьезно пострадал аграрный сектор экономики. Форинт обрел устойчивость, хотя он и не был принят на международном валютном рынке в качестве свободно конвертируемой валюты. Кроме того, правительству удалось достичь пусть минимального, но увеличения реальной заработной платы рабочих, подняв ее примерно до уровня, составлявшего 50 % от довоенного. Национализация угольных шахт, объявленная 26 июля 1946 г., также не вызвала особых возражений. Вслед за этим 1 декабря 1946 г. последовала национализация пяти больших предприятий индустрии (электротехнического и вагоностроительного заводов — Шалготарьянского акционерного общества стальных изделий, акционерного общества «Ганц», металлургического завода фирмы «Манфред Вайс», предприятий Римамурани, вагоностроительного и механического заводов в Дьёре). В результате численность рабочих на государственных предприятиях достигла 43 % от всех занятых в промышленности. Эта цифра уже превосходила те нормы, которые большинство членов ПМСХ считали приемлемыми. Тем не менее, дело этим не могло ограничиться, как было предсказано в резолюции III съезда ВКП в октябре 1946 г., на котором коммунисты потребовали подготовки и осуществления плана первой трехлетки.

Но это уже все происходило после снятия Ф. Надя. Последней акцией кабинета под его руководством стало подписание 10 февраля 1947 г. Парижского мирного договора. Исход войны заранее предопределил ситуацию, в которой Венгрия мало на что могла рассчитывать при рассмотрении вопроса о границах участниками мирной конференции. Причем если ПМСХ и НКП считали возможным некоторое уточнение границ, установленных Трианонским мирным договором 1920 г., с учетом этнического состава населения, проживающего на той или иной территории, две рабочие партии даже этот подход считали нереалистическим. С другой стороны, все партии, входившие в левую коалицию, признали, что поддержание культурных и экономических связей с венгерскими меньшинствами в соседних странах, обеспечение их прав и даже, по мнению членов ПМСХ, территориальной автономии венгерских «анклавов» являлись основными задачами внешней политики Венгрии.