История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Последствия подобной переориентации экономики, и без того носившей крайне противоречивый характер, несмотря на хозяйственную реформу 1968 г., оказались более негативными из-за разразившегося в это время мирового экономического кризиса. Пятикратный рост цен на нефть и почти такое же подорожание всех видов сырья в целом в течение нескольких лет после 1973 г. представляли собой крайне серьезную угрозу для венгерской экономики (зависевшей от поставок сырья) в тот самый момент, когда она менее всего могла с этой угрозой справиться. Рост цен на готовую продукцию, большая часть которой была невысокого качества и не обладала конкурентоспособностью, отставал на 30 % и более от темпов подорожания энергоносителей и сырья. Венгрия, получавшая почти половину своего национального дохода от внешнеторговых операций, потеряла почти 20 % своего зарубежного рынка за несколько лет. В 1980 г. Венгрии пришлось поставить в СССР в 8 раз больше автобусов за тот же самый объем нефти, что и в 1970 г. Хотя легенда о неисчерпаемости нефтяных запасов Советского Союза и о том, что они всегда будут играть роль солидной основы для венгерской индустрии, продолжала существовать, подталкивая власти на дальнейшие неразумные вложения в предприятия по нефтепереработке и в химическую промышленность, одновременно предпринимались шаги по созданию альтернативных источников энергии. Однако они в основном оказались безуспешными, если не считать АЭС в Пакше (начала работу в 1983 г.). Так, план построить совместно с Чехословакией целый каскад гидроэлектростанций долгое время не исполнялся, пока в конце 1980 г. не стал предметом жарких политических споров по причине его вполне предсказуемого катастрофического воздействия на экологию, а затем и вообще был отклонен.

Режим Кадара, легитимность которого определялась повышением жизненного уровня и полной занятостью населения, не мог, реагируя на кризис, оставлять без поддержки энергоемкие предприятия, сокращать производство, увольнять рабочих, вводить режим жесткой экономии и поощрять технологическое перевооружение, как поступали в наиболее развитых странах с рыночной экономикой. Кроме того, полагая, что кризис будет недолгим, правительство решило удерживать высокие темпы прироста производства. То обстоятельство, что объемы внешней торговли не только не вырастали на ежегодные 10 % (что было заложено в плане развития), а, наоборот, резко сокращались, привело к большим финансовым потерям. За 10 лет они составили сумму, равную одному годовому бюджету Венгрии или всем материальным потерям за период Второй мировой войны. Удар был страшный и имелся только один способ смягчить его: взять кредиты на западном финансовом рынке, необходимые для инвестирования в производство, восполнения острого дефицита и поддержания (речь уже не шла о подъеме) жизненного уровня населения.

Западные кредиторы с пониманием отнеслись к запросам Венгрии. В определенной мере, это отношение явилось наградой режиму Кадара за тот положительный образ, который он сумел создать себе на международной арене в течение десятилетия после консолидации 1962–63 гг. По иронии судьбы именно после 1974 г., когда реформа хозяйственного механизма сохранилась исключительно на словах, никак не влияя на реальное бытие граждан, международное признание режима само стало одним из основных факторов его внутренней прочности. Если на эту ситуацию взглянуть под другим углом зрения, то получается, что Венгрия, оказавшись с 1956 г. своего рода дипломатическим изгоем, вынужденным покупать каждый глоток внутренней свободы ценой безропотного служения интересам СССР на международной арене, была воспринята западными кругами как достаточно либерализованная страна с серьезным запозданием, т. е. тогда, когда внутри страны с либеральными реформами практически было покончено.