История вермахта. Итоги

Однако несмотря на «переворот» во власти, представители генералитета сознавали: в 1938 году им предстоят судьбоносные решения. Директивы Гитлера, касавшиеся нападения на Чехословакию, были поводом для немалого беспокойства. Руководитель генерального штаба сухопутных вооруженных сил генерал-полковник Людвиг Бек[42]выражал свои мысли по поводу планов наступления в многочисленных памятных записках. Надо сказать, что и Бек, и многие другие генералы оперировали профессиональными аргументами: особенно они опасались вмешательства Франции и Великобритании. До военного уровня этих великих держав, опасались они, вермахт еще не дорос. Бек даже призывал генералов к коллективной отставке. «Вашему солдатскому повиновению положен предел там, где исполнение приказа вступает в противоречие с вашими знаниями, совестью и ответственностью. И если ваши советы и предостережения не найдут в этой ситуации отклика, — ваше полное право и даже долг перед народом и историей — потребовать отставки с занимаемых вами должностей». В принципе этим обращением он ставил перед критически настроенными по отношению к новой власти генералами непростой выбор: соучаствовать в преступлениях или последовательно не подчиняться приказам. А скептиков в вермахте хватало. Многие ощущали противоречие между собственными убеждениями и политикой власти, но до открытого протеста против военных планов Гитлера дело не доходило, — никто не хотел уходить со своих постов. Даже генерал фон Браухич предпочитал воздерживаться от предъявления Гитлеру каких-либо ультиматумов генералитета, хотя и разделял опасения Бека относительно возможного вмешательства Запада, его неутешительный анализ ситуации. Открыто выступать против фюрера никто не хотел. Между тем, по мнению контрадмирала Вальтера Хеннеке[43], «Браухич должен был сказать: „Пожалуйста, я подаю в отставку“. Каждый, кто тогда имел отношение к власти, несет теперь равную ответственность». Согласен с ним был и генерал-майор Людвиг Круг[44], который еще в июле 1944 года искал объяснения, почему генералитет в 1938-м отказался от борьбы. Господа генералы обсуждали эти вопросы совершенно открыто, — впрочем, делали они это не сидя в немецком казино, а уже будучи в британском плену. Более 80 генералов, попавших в плен, начиная с 1942 года содержались в замке Трент-парка под Лондоном в, прямо скажем, шикарных условиях. Чего они при этом не знали, так это того, что их разговоры прослушивались и записывались круглые сутки: британцы протоколировали важнейшие высказывания пленных. Что нужно отметить: речь идет не о протоколах допросов, а о непринужденных разговорах офицеров вермахта между собой. Майнцский историк Зенке Нейцель так оценивает эти документы, хранящиеся в Британском национальном архиве: «Немецкие генералы, попавшие в плен при подчас драматических обстоятельствах, попали в это сказочное поместье, где они проводили дни в покое и мире, со всеми удобствами, буквально обреченные на праздность. Эта праздность привела к тому, что генералы разговорились, стали общаться, обмениваться воспоминаниями и взглядами относительно войны, военных преступлений, политики и перспектив будущего. А британцы, что характерно, записывали эти разговоры на пластинки. Особенная ценность этих источников состоит в том, что это были частные разговоры: в них никто не оглядывался на начальников, семью, жену. В этих товарищеских беседах с глазу на глаз никто ничего не приукрашал. А мы, в результате, очень близко подходим к пониманию, что генералы в самом деле думали о происходящем, относительно чего рефлексировали». Становится видно, что пленники сами для себя искали ответы на вопрос: что же привело Германию к войне? «Во всем виновата клика, собравшаяся рядом с Гитлером, — они же все должны были ему говорить „мой фюрер“», — предполагал генерал-майор Людвиг Круг, который считался «нацистом» среди британских караульных. «Может быть, он не позволял им ничего говорить». — парировал его собеседник полковник Вальтер Кен. «Тогда надо было уходить», — подвел итог Круг. «Я говорил им: вам нечего ждать от генерального штаба. Но у 99 % была сломлена воля, — они вели себя совершено по-рабски. Это были не командиры, а жалкое подобие командиров со сломленной волей. Тут все дело в воспитании, и все. От таких ожидать было нечего», — так звучал суровый приговор, вынесенный генералом Вильгельмом Риттером фон Тома[45]в другом разговоре о бывших коллегах в Трент-парке. Генерал-майор Йоханнес Брун[46]был не менее откровенен: «Теперь все только за голову хватаются, — как это мы следовали за этим обманчивым светом Гитлера». Его визави, генерал-майор Герхард Фишер[47]', тут же выдал готовый ответ: «Как? Да просто офицеры не вмешивались в политику и верили, что правительство так же порядочно. как и они сами. Это — наша национальная черта, и ей Гитлер воспользовался, чтобы обмануть всех». Впрочем, генерал Брун должен был сделать нацистам и последний комплимент: «Если говорить о негативе, о преступных действиях, то нацисты, если уж так рассуждать, сыграли свою роль просто отлично».